Корабль-звезда

Еще он следил, как держатся остальные. Членов экипажа отбирали очень тщательно, так, чтобы они дополняли друг друга, подобно фрагментам сложного пазла, и усиливали взаимные таланты. Это означало выбраковку даже по некоторым привычкам, вроде камнеедства, приверженцы которого полагали, что питаться животными и даже растениями греховно, ибо все они живые, и предпочитали диковинную смесь сахаров, аминокислот и жиров с минералами и витаминами, синтезированную из неорганики, воды и воздуха. На необжитой планете потакать их воззрениям не получилось бы, поэтому камнеедов отсеивали сразу же. С новомодными генетическими трансформациями поступали аналогично. Homo evolutis автоматически отсеяли как недостаточно надежных, хотя, разумеется, на публике этой причины никто не озвучил. Поступить так означало бы впасть в тяжкий грех видоизма: преступление против политкорректности в эпоху постройки «Искательницы солнц», а также, по мнению Редвинга, одно из самых жутких слов человеческого языка.

Но даже после кропотливых многолетних проверок из рукавов продолжали появляться припрятанные карты. Умные индивиды всегда таят в себе пару-тройку специфических особенностей, которые проявляются только под напором стресса. Управлять таким коллективом – это вам не блюда из меню заказывать.

Наблюдая, как Фред проверяет состояние внутренних систем, Редвинг почувствовал, как по центральной оси корабля прокатился резкий толчок. Айян Али тут же внесла поправку на перекос левого борта. Низкий рокот камер термоядерного сгорания изменил тон. Редвингу почудилось, что в нем прозвучали нотки исполинского церковного органа.

– Пульсация выхлопа, – сообщила навигатор. – Внешнее давление подскочило.

– Странно, – Редвинг внимательно смотрел на экраны. – Этого не должно было происходить.

– На нас что-то давит. – Руки Айян Али порхали над консолью. Корабль застонал. Редвинг успел опуститься в кресло как раз вовремя: в стенах возник низкий гул, по корпусу пошли сдвиги.

На корме ситуация была еще хуже. Наблюдая плюмаж выхлопа с двух ракурсов, они убедились, что струя выдувается, точно наткнувшись на незримое препятствие. И эта запорная преграда в потоке, казалось, росла на глазах. Палубу звездолета сотрясали приступы вибрации, возникающей за сотни метров от мостика.

– Какая странная тряска, – проговорила Бет. Она явилась в чистой и выглаженной униформе.

Редвинг оглядел ее.

– Вы же ушли спать.

– Кто бы не проснулся от такого? Капитан, оно усиливается.

– Через три часа вы все равно заступите на вахту как старший…

– Профиль давления поля на корме инвертируется, – резко перебила его Айян Али. – Я в жизни такого не видела. И в симуляциях тоже.

– Я это прямо чувствую, – произнесла Бет. – Такая вибрация, что всю воронку того и гляди…

– Слишком мощный поток плазмы через ловушку, – Айян Али жестом указала на экран, где отобразились голубые песочные часы магнитной воронки. Потоковую геометрию ей придавали поля, так что ловушка могла менять форму со скоростью света, приспосабливаясь к бешеному ионному давлению. Но и у нее имелся предел деформаций, выше которого перестройки окажется недостаточно и полевая клетка разомкнется. Тогда раскаленная плазма ударит газовым резаком по корпусу.

Экипаж наблюдал, как извивается и закручивается оранжевый поток внутри синего полевого контура.

– На нее что-то давит снаружи корабля, – напряженным высоким голосом сказала Айян Али.

– Если давление станет критическим, отключите двигатель, – сказал Редвинг и сам удивился, как спокойно это прозвучало.

Бет вскинулась:

– Но мы…

– Если нужно, – сказала Клэр, – перейдем на резервное питание.

– Долго не продержимся, – возразил Карл. – А под таким давлением воронка может просто разрушиться.

По кораблю прокатилась низкая басовая нота – общее предупреждение бортовых систем. Его не слышали с момента предполетных тренировок. С тех пор, как покинули Землю, двигатель ни разу не выключался.

– Я попробую нас раскрутить, – проговорила Айян Али. – Выскочить за пинч.

Она налегла на штурвал, и магнитная воронка повиновалась, изогнув пасть. Затем Айян Али активировала магнитное сопло на самом конце кормы, прочистив его от заузленной плазмы; это отняло две секунды. Вернула поля в исходную конфигурацию и разогнала на максимум камеры термояда. Редвинг следил за ее действиями, но скоростью и ловкостью мог лишь восхищаться. Экипаж прижало к спинкам кресел; корабль начал поворот. Редвинг закрыл глаза и позволил тошноте нахлынуть и ослабнуть. Несмотря на головокружение, он прислушивался. Корабль стонал и дергался, как иногда бывало при резких маневрах, в пору многолетних испытательных полетов «Искательницы» через облако Оорта. Редвинг своим ушам верил больше, чем экранным профилям магнитных напряжений.

Стонущий рокот стал убывать. Когда вращение замедлилось, Редвинг рискнул снова открыть глаза. На экранах обстановка улучшалась.

– Я вывела нас из пинча, – сказала Айян Али. – Мы в сосисочную неустойчивость вляпались. Пришлось как следует воронку поднапрячь.