Корабль-звезда

Все оставались на полу, прильнув к залитой какими-то склизкими выделениями палубе. Небесная рыба отчаянно заметалась и дала крен. Свинцовое небо исторгло новые молнии.

Небесная рыба сдулась, как проколотый воздушный шар. Дернулась и обмякла, стенки каюты, где находились люди, стали коллапсировать, потом частично восстановили упругость, раздался хрип. По переборкам прокатилось медленное, раскатистое сердцебиение небесной рыбы. Клифф слышал треск костей и мягкий шелест, с каким разрывались глубоко внутри стенок живые ткани. На палубу хлынула кровь.

– Пора бежать, друзья мои, – произнес Кверт. Они пустились наутек.

Пока Клифф, спотыкаясь, бежал за силом по коридорам живой плоти, по щиколотку в жидкостях, о природе которых лучше было не задумываться, у него в голове крутилась фраза, однажды сказанная его дядей, военным. Все посмертные награды лучше получать авансом.

42

Мемор и ее спутники рассматривали свою Зону Жизни на картинке с дозорного аппарата.

Какой-то объект рухнул в большое море, расположенное в центре Зоны, недалеко от места, куда теперь направлялась небесная рыба. На пеструю серую поверхность накатывало исполинское цунами. Море было мелководным, поэтому волна уже набрала высоту и у них на глазах достигла берега, выпятив вперед белопенную шапку. Колоссальная шагающая башня цунами обрушилась на сушу. Леса и города исчезли в пучине.

Небесная рыба дернулась в сторону и возвратилась на прежний курс, но громадный хребет зверя искривился, и это уже было опасно. Живой корабль попытался распрямиться, стенки каюты заходили ходуном. Здесь, в области очень низкой гравитации, плотность атмосферы убывала медленно, так что водородные пузыри рыбы работали менее эффективно. Пол накренился, рыба круто забрала вниз. Мемор едва удержалась на ногах, потом резко села. Капсула, в которой находится погруженная в слияние с кем-то Тананарив… а что, если Бемор прав и она сейчас напрямую подключена к Ледоразумам? Но ведь такое невозможно. Слишком разнятся мысленные состояния. Мемор и сама испытывала трудности при общении с приматкой. А к Ледоразумам и думать нечего стучаться без предварительной кропотливой тренировки, какую прошел Бемор.

Палуба продолжала неприятно крениться, но Мемор заставила себя встать. Бемор ушел с каким-то заданием – по его словам, от Ледоразумов; Асенат, хныча, пряталась в подвесном насесте. Насест был водяного типа, и Асенат окунулась в его отросток целиком, если не считать головы. Глаза Асенат лихорадочно блуждали, и Мемор рассудила, что де́ла до нее Старшей Мудрице не будет.

Ну и славненько.

Каждый шаг давался Мемор с опаской. Палубу сотрясали судороги живой плоти. Небесная рыба стонала и чем-то хлюпала. Ревел водородный выхлоп, и Мемор чувствовала его низкий гул своими ногами. Она насилу отстранилась от ужасающей – и, как теперь поняла, совершенно постыдной – бури, что бушевала внутри. Подавляемая до того правда ошеломила ее. Она сообразила, что Подсознание скрывало от хозяйки большую часть долгой истории Чаши, о которой Мемор ничего и не подозревала. Подсознание каким-то образом догадалось, что Мемор не совладает с фактами, подрывавшими ее глубинные представления о себе самой, своем социальном статусе и славе Народа.

Но затем, в минуты шока, которые переживать заново совсем не хотелось, все давно сдерживаемые тайны вырвались наружу. Взорвались, точно вулкан при извержении, и пронзили ее личность.

Придется как-то с этим уживаться.

Мемор запечатала Подсознание. Перед ней стояли задачи, требующие полноты внимания. Например, такие: переместить ногу вперед, удержать равновесие на перекошенном, сотрясаемом рывками полу, сделать следующий шаг. Каждое движение требовало усилий и фокусировки, и ей показалось, что миновало очень много времени, когда она добралась до капсулы и откинула внешнюю панель. Сетка легла ей на голову, каналы связи подключились сами. Мемор утонула во внутреннем дискурсе, но лишь как наблюдательница. Она ничего не могла изменить внутри капсулы.

Она чувствовала разум Тананарив: яркий, быстрый, трепетный. Картинок мало, больше мыслей о Ледоразумах, эти последние пронизывают все страты разума приматки. Они словно фрагментируются и распадаются на отдельные течения, а от тех по мере продвижения растекаются отростки поменьше.

Мемор терялась в смыслах лихорадочной активности этих потоков. По осям Подсознания приматки воссияло откровение. Новые данные захлестнули мозг Мемор, вынуждая ее переключаться между собственной ментальной подоплекой и подвалами сознания приматки. Эти последние были окутаны странными, но типичными для линейных умов теневыми кружевами. Наследственное нейронное обеспечение управляло разделенными сознаниями: вот оно, прямо вниз от среднего мозга, явственная расщелина. В исследуемом Чашей регионе Галактики такое устройство мозга было обычным явлением.