Корабль-звезда

Жидкостные формы жизни? задумался он. Трудно было даже представить себе временны́е масштабы их существования. Может, теплая жизнь их раздражает: жужжат тут всякие, суетятся заполошно… В том, как они с нами общаются, в их манере поведения… есть нечто невероятно далекое от нас. Наверное, эти существа зародились на окраинах своих звездных систем. А путешествовали на кометах, перескакивая от звезды к звезде. И вполне могли облететь всю Галактику еще в ту эпоху, когда самыми продвинутыми формами теплолюбивой жизни были одноклеточные в болотной ряске.

Эти выводы не слишком обнадеживали.

– Что вы имеете в виду? – спросила Ирма у дисплея.

21

Мемор внимательно наблюдала за Тананарив по дороге в Палату Правосудия. Приматка быстрым, сметливым оком оглядывала стены и орнаменты, будто каталогизировала все увиденное. Вполне естественное поведение для исследовательницы, которой положено отчитываться вышестоящим. Впрочем, не исключено, что отчитываться ей не придется, но важно, чтобы приматка об этом не догадывалась.

Они сидели на высоких креслах над крутой ямой. Величественные и прекрасные древние гобелены оттенков золота и слоновой кости украшали потолок, а из отверстия воронки на дне ямы глядела зловещая тьма. Бемор, как диктовалось его рангом, занял место выше Асенат, Мемор и приматки. Он говорил с Высшими, даже с Ледоразумами. Мемор это знала и, конечно, завидовала. Бемор, безусловно, ее генетический близнец, но половую принадлежность давно оттеснил на задний план во имя работы с долговременными стратегиями и абстракциями, к которой у Мемор доступа не было. Мемор подумала, что, вероятно, этим и объясняется нотка недовольства, неизменно проступавшая в его речах, когда дискуссия заходила в тупик или ходила кругами. И вправду, помнилось ей, это мужские признаки.

Глубокий звучный сигнал рожка раскатился по Палате. Высокие трели перемежались длинным басовым бренчанием, резонировавшим, как знала Мемор, с телес– ными пропорциями Птиц, так что сигнал был не столько слышим, сколько ощутим. Подобная музыка словно бы вовлекала и подчиняла себе все тело: всепроникающее, но трудноосознаваемое ощущение. И внушала необоримый трепет. Тананарив слушала и озиралась по сторонам, но ничего не говорила. В ее глазах блестел интеллект. Бледные губы были поджаты, и лишь это выдавало внутреннюю тревогу.

Музыкальные стены исторгли резонирующие аккорды. По этому сигналу группа крепких Птиц поднялась со своих мест на нижнем уровне, отделилась от свидетелей. Эти Птицы бичами погнали вперед, к яме, адептов культа Максимизации… все ближе… ноги поскальзываются в слизи… на самом краю… а глубокий голос меж тем зачитывал допущенные преступниками нарушения Великого Пакта. Прозвучал второй ухающий сигнал, и Птицы подтолкнули Максимизаторов в яму. Некоторые попытались оказать сопротивление, другие лишь изобразили обреченные жесты и покорно спрыгнули. Крики, плач, вопли.

– Нет зрелища более полезного, – мягко произнесла Асенат. – Отлично исполнено.

Музыка стала торжественной, теперь в ней преобладали высокие ноты радости. Она почти заглушала песнопение:

Живите моментом. Отдайте в сей миг!

– Ритуальная переработка, – презрительно заметила Асенат, – лучший выход для тех, кто подрывает общественную стабильность. Их действия угрожали нам всем!

– Как и наши, – не удержалась Мемор и тут же пожалела об этом.

Асенат огрызнулась:

– Если мы истребим людей, как избавились от этих, то проблема отпадет!

Наверное, позабыла, что приматка совсем рядом. Голова Тананарив на миг вскинулась, потом потупилась… а это значило, догадалась Мемор, что приматка уже в какой-то степени овладела языком Народа. И поняла смысл реплики Асенат. Эти создания умнее, чем кажутся.

После церемонии воцарилось тягостное молчание. Бемор нарушил его, негромко заговорив:

– Мы, Птицы, обязаны искоренять собственные назойливые тревоги. Переработка нужна для стабильности и для самой жизни. Мы, Птицы, в широком разнообразии своем обязаны наравне с великим множеством Адаптов принять простой и трудный факт: мы сами и все деяния наши преходящи, эфемерны, мимолетны. Мы значим мало. Надлежит нам познавать красоту и прелесть мира, понимая вместе с тем, что рано или поздно это для нас прекратится. Мы не Ледоразумы. Таков Порядок Жизни.