Корах. Роман о времени

Теперь из его воспоминаний выходило так, что это время было золотым для его народа. Пока здравствовал увенчанный синим париком старец, богатство и изобилие царили в Гошене, как называли эту египетскую провинцию во времена его детства.

Когда Кораху исполнилось восемь лет, отец привел его в школу для подготовки писцов, заметив у мальчика склонность к счету и рисованию. Учитель поговорил с ним, попросил подсчитать количество овец, пасшихся в загоне, и принял в ученики. За время обучения Корах овладел родной письменностью в такой степени, что мог выводить знаки совершенно одинакового размера, оставляя расстояния между ними в треть буквы. В школе имелся трафарет с ровными рядами и колонками вырезанных квадратов. При совмещении с текстом буквы должны были ложиться в точности под отверстия трафарета. У одних на достижение каллиграфического письма уходили месяцы, у других годы. Вскоре Корах, быстро освоивший технику начертания букв, а также проявивший недюжинные способности в быстром счете, обратил на себя внимание учителя, и тот начал заниматься с мальчиком индивидуально. Необходимо было постичь иероглифическую письменность, с помощью которой египетские чиновники и жрецы обменивались сообщениями и производили вычисления. В зависимости от контекста эти странные рисунки могли означать то отдельные слоги, то предметы или действия, а иногда даже числа и комбинации с ними. Воспитанники школы, овладевшие наукой письма, нередко попадали на службу в государственные ведомства, где были неизменно востребованы.

Кораху запал в душу разговор с учителем. Ему тогда исполнилось шестнадцать лет, и он завершал свое обучение в школе. После занятий учитель задержал его. Несколько минут прошли в молчании, пока наставник подбирал подходящие слова.

– Пришло известие из Города Весов, – наконец начал он. Наш любимец и благодетель вот-вот отправится в Страну Праотцов. Он стоял подобно скале и светил будто солнце, давая всему народу жизненную силу и обеспечивая нам процветание. И вот Всевышний забирает его у нас.

Из первого поколения, именуемого Ветвями Израиля, остаются еще сыновья Иакова – основатели колен – на которых и держится пока все наше общество. Мы, потомки этих Двенадцати, можем только угадывать из рассказов истинное величие наших предков. Внутри себя они хранили нравственный закон, а над их головами простиралось звездное небо.

Учитель сделал паузу и внимательно посмотрел на Кораха. Затем продолжал:

– В последние месяцы мной не раз овладевало беспокойство, что станет с нашим народом, когда уйдет последний из Двенадцати.23 На египетском троне утвердился новый фараон, и по доходящим до меня сведениям, он не знает ни нашего кормильца Йосефа, ни других одиннадцати братьев. Мы пришельцы в этой стране, и если предыдущий царь оказал честь нашим предкам, позволив им поселиться в этой плодородной и благодатной земле, то это еще не значит, что новый владыка будет так же благосклонен. Двенадцать основателей колен предстают живыми свидетелями прошлого, и пока они с нами, мы находимся под их защитой. Но когда последний из них уйдет, чтобы присоединиться к своему народу, потомки Израиля останутся без Авраамова щита. И только небесному Отцу известны пути, на которые нам придется ступить в будущие времена.

Так говорил наставник юному Кораху, а тот представлял себе ночное небо в прекрасной стране, которую учитель называл Ханааном, где его далекий предок, о котором он слышал столько преданий, три сотни лет назад смотрел на мириады звезд и разговаривал с Богом. Учитель, как и отец, не раз упоминал о некоем договоре, заключенным между тем загадочным Странником и открывшимся ему Богом. Договор этот был подкреплен предсказанием, согласно которому народ, произошедший от Странника, размножится по всей земле. И будто бы народ этот, выйдя из рабства, получит в награду Землю Обетованную, где должен будет выполнить некое, ему одному уготованное предназначение. Неясное, расплывчатое обещание – Корах не был даже уверен, касался ли этот договор его лично, его семьи или всего народа, частью которого он себя ощущал.

Детство он провел среди людей, селившихся в шатрах в нижнем течении Нила и занимавшихся скотоводством и торговлей. Говорили, что некогда сам фараон подарил эту землю его прадеду или даже отцу прадеда за особые заслуги Йосефа перед Египтом. Трудно было поверить, что этот красивый старец в синем парике, который сейчас готовится вступить в мир мертвых, и есть Йосеф.

Про мир мертвых в его народе говорили мало и неохотно. Однако учитель часто обращался к тысячелетней истории Египта. А там потустороннее было вплетено в повседневность, как желто-синие ленты в волосы танцующих женщин.

– Египтяне, – говорил учитель, – будь то фараон или последний раб, еще при жизни готовятся вступить в подземное царство, где они становятся подобны своим богам, и каждый получает столько благоденствия, сколько успел заслужить.