Кораллы мертвеца

Виктория кивнула. – Конечно. Прямых доказательств нет. Но, в конце концов, надо смотреть в корень – кому была выгодно убийство Андрея. – Может быть следствие прояснит картину случившегося. – Спустя энное количество времени дело об убийстве Андрея Кричевского будет спокойно положено под сукно и сдано в архив. Как и дело об убийстве Александра Меня, Влада Листьева, Олега Кантора и так далее. Вы все это понимаете не хуже меня. Да, наша прокуратура… – Дело не в прокураторе, а в конкретных людях, которые тормозят следствие. Ладно, – махнула рукой Виктория, – это тема бесплодна и неисчерпаема. – Что касается выборов. – Чермесов ободряюще улыбнулся Виктории. – То здесь ваши страхи напрасны и преувеличены. До выборов ещё далеко. – Не так уж и далеко. Четыре месяца. Время летит быстро. – Я всегда к вашим услугам, Виктория Сергеевна. Если возникнут какие-то затруднения, звоните. – Спасибо, Георгий Валентинович. Андрей всегда хорошо отзывался о вас. – Не стоит. Всего хорошего. Созвонимся в конце недели. – До свидания.

После ухода Чермесова заглянула Лена. – Чай, Леночка. И покрепче. Сейчас. – Подожди, – задержала её Виктория, – вот этот конверт, который тебе передали утром… Кто передал?

Лена пожала плечами. – Мальчик. Курьер. что-то не так? – А откуда он? Не сказал? – Нет. Просто передал и все.

"Понятно, концов теперь не сыщешь". – И неприятный холодок кольнул Викторию в грудь.

Через минуту секретарша опять появилась в дверях. – Виктория Сергеевна звонят из Лондона. Павлик

Это был её единственный сын, который жил и учился в Лондоне. Виктория старалась летать к нему каждый уик-енд, но это получалось редко. Засасывали рутинные дела и заботы. Она безумно скучала и тосковала по сыну. Но забрать его к себе в Москву она не могла. Это было опасно. Она боялась, что Павлик невольно попадет в эпицентр разборок, и желая добраться до нее, противники отыграются, прежде всего, на сыне. Этот страх постоянно терзал Викторию, и её сердце разрывалось от того, что она не может заглянуть в темно-шоколадные глаза Павлика и потрепать его по светлым, вечно взъерошенным волосам.

* * *

Он сидел в кресле и курил. Темные тяжелые портьеры в комнате не пропускали свет. "Как в бункере" – подумал он. Эта комната, действительно, чем-то напоминала бункер. Лаконичный интерьер, темно-серые стены. Эта комната была его личным кабинетом и одновременно местом, где ему нравилось проводить свободное время. И он терпеть не мог, когда его беспокоили здесь без надобности. Мужчина пустил в потолок тонкую струйку дыма и задумался. Мысли выстраивались в стройную логическую цепочку, но все-таки кое-каких звеньев в ней пока не хватало. Он нажала на кнопку диктофона, лежавшего перед ним на журнальном столике. Пленка крутилась бесшумно. Потом раздалось: – Здравствуйте, Виктория Сергеевна. – Проходите, Георгий Валентинович. Садитесь…

Дослушав пленку до конца, он нахмурился. Эта маленькая сучка Кричевская уже переходит все границы. Она хочет нарушить сложившийся паритет на телевизионном рынке и прикупить ещё один телеканал, вместо того, чтобы расстаться со своим. Так ей было бы проще и спокойнее. Она становится просто опасной. И её надо остановить. Тем более, что у него есть кое-какие улики. Здесь она уже не отопрется.

* * *

Катя опустила телефонную карту в таксофон и посмотрела не пристроился ли кто за ней. Никого не было. В таксофоне раздался щелчок. – Алексей? Это я, Катя Муромцева. – Я понял. Других Катерин у меня пока нет.