Корейский излом. В крутом пике

Колесникову предоставили место в самом углу, рядом с кабиной. Десантники бросали на Павла косые взгляды, не понимая, что здесь делает этот летун. Позже Жиганов ввел их в курс дела, и на Колесникова стали смотреть благосклонно.

Бойцы сидели вдоль бортов на скамейках, в ногах у них стояли ящики с боеприпасами, канистры с бензином, сверху лежали три пулемета Горюнова, а в задней части кузова находился крупнокалиберный ДШК с заправленной лентой.

Рядом с Жигановым сидели два младших лейтенанта, Малыш и Гнедой, прошедшие с ним всю войну. Два антипода: низкорослый, коренастый, вечно улыбающийся Малыш и Гнедой – хмурый, худой и жилистый мужик высокого роста.

– А почему капитану карабин не выдали? – буркнул Гнедой. Жиганов успел познакомить Колесникова со своими боевыми товарищами.

– Если потребуется, выдадим, – сказал Жиган. – У нас три штуки свободные.

Колесников удивился, что десантники вооружены не автоматами, а карабинами Симонова. Он спросил об этом у Жиганова.

– Каждому оружию – свое применение, – пояснил тот. – Автомат хорош в стесненных условиях, в городе, а там будет открытая местность, чистое поле. Карабин стреляет дальше и убойная сила больше. И еще штыком сподручней управляться и прикладом по башке бить. Мои бойцы это хорошо умеют делать. Вон главный специалист по штыковому бою сидит. – Жиганов указал на одного из бойцов.

– Ты думаешь, что до рукопашки дойдет?

– А как же корейцы или американцы, кто уж там, самолет отбивать будут? Издалека, что ли? Издалека им Малыш, пулеметчик, не позволит.

– А если с воздуха?

– А если с воздуха, то нам кранты, если вы не вмешаетесь. – Жиганов хлопнул рукой по коленке. – Какие-то у нас разговоры невеселые, давай лучше о бабах. Нам тут американский фильмец показывали – «Девушка с обложки». Там Рита, фамилии не помню – такая женщина!

К разговору подключились остальные. Обсудили голливудские фильмы, потом советские, в основном говорили о достоинствах актрис, где они снимались в купальниках.

«А что им еще обсуждать, войну, что ли? – подумал Колесников. – Это для них привычная работа».

Миновав проселок, выехали на щебенку. Впереди маячили горы. Уже совсем рассвело, когда они достигли тоннеля – черной дыры, пробитой в скалах.

– Братская могила, – неудачно пошутил один из бойцов.

– Типун тебе на язык, – огрызнулся другой. – Еще повоюем.

Махнов остановил колонну и послал «Ворошиловец» разведать обстановку – нет ли завалов или засад. Путь оказался свободным, и колонна спешащей змеей начала втягиваться в тоннель, который находился как раз на линии фронта.

«Сейбр» лежал в полосе прибоя, омываемый накатывающимися волнами. Он то оголялся, то почти полностью скрывался под водой.

До самого горизонта протянулся каменистый берег. Метрах в ста от моря росли редкие кусты, которые по мере удаления становились все гуще и в конце концов переходили в лесные заросли. За ними, затянутые синим маревом, просматривались вершины гор.

К Махнову подошел руководитель инженерной бригады:

– Товарищ полковник, в воде затруднительно будет вести работы. Прямо гидросамолет, только утонувший.

– Зачем же в воде – у нас тягач есть. – Нестор указал на «Ворошиловца». – Сейчас мы его запряжем и вытянем самолет на сухое место.

Немедленно был отдан соответствующий приказ. Самолет прицепили к тягачу, и тот отбуксировал его на несколько десятков метров в сторону от моря. Его тут же, как мухи, облепили специалисты всех мастей. Достали газовый баллон и газосварку, быстро приладились, начали обрезать крылья.

Жиганов внимательно осматривал окрестности: «Напасть могут с моря и со стороны леса. Вдоль берега не будут – слишком открытое место».

Он сразу же по приезде где-то в глубине кустов выставил боевое охранение, оставшихся бойцов хотел послать на помощь по разборке самолета. Но Нестор ему отказал:

– Каждый должен заниматься своим делом. У нас есть кому гайки крутить и заниматься погрузкой. А вы лучше кругом поглядывайте.

Жиган только пожал плечами, мол, не хотите, как хотите, и обратился к десантникам:

– Двинули вон к тем кустам, костерок разведем, погреемся. Смена охранения через два часа. Гнедой, у тебя чай есть?

– Есть, – отозвался Гнедой по имени Федя.

– Завари чифирь – примем для бодрости и сугрева.

Колесников, как только вытащили самолет, забрался в пилотскую кабину и начал изучать приборную панель. «Необычно, но ничего нового не вижу». Он начал щелкать тумблерами, крутить ручки, но его прервал заглянувший под «фонарь» лейтенант с холщевой сумкой через плечо.

– Товарищ капитан, мне работать надо.

Колесникову ничего не оставалось, как покинуть кабину:

– Смотри там, не начуди.

– Не в первый раз, – успокоил его механик.

Павел отошел в сторонку и начал наблюдать за ходом работ.

«И на кой леший я здесь понадобился? Как прыщ на заднице, наблюдатель, мать твою так!»

Надо было куда-то пристроиться, и Павел направился к десантникам. Там уже запалили костерок, над огнем подвесили жестяную банку.

«Чифирь варят», – догадался он и присел возле костра.

Сидели, курили, разговаривали. Три раза заваривали терпкий напиток.