Корень мандрагоры

Красный улыбался еще шире и, дружески прижимая меня к груди, тащил дальше вдоль строя. И правильно, кому есть дело до того, что в ту «прославленную» битву Красный находился в наряде и, пока я с товарищами по роте махали руками и нога–ми, бегал искать сигареты или чай? Потому что в ту самую ночь именно он стоял «на тумбочке», и именно его отослал ефрейтор Дыров подальше от дежурного телефона. Кому нужна правда, цена которой ржавая копейка, когда есть пудовая ложь, блес–тящая, что твой золотой самородок?

– Гвоздь у нас парень крепкий, как гвоздь! – заявлял Крас–ный, радуясь удачной метафоре, и счастливый, что я оставил его маленькое вранье без внимания, добавлял многозначитель–но: – И умный. Толстые книжки читает…

«Черепов» к нам «кинули» спустя год службы. Второй взвод отправили за сотню километров на одну из баз, так что сво–бодного места прибавилось, и начальство решило сформиро–вать четвертый взвод. Чиж и Красный «принимали» молодежь. Красавцы! У обоих бляхи ремней в районе паха, воротники нараспашку, фуражки на затылке, демонстрируя свежеобри-той молодежи наличие отросших засаленных чубов. Губы снис–ходительно скривлены, в глазах чувство превосходства и готов–ность сию минуту подавить малейшее проявление гордости, потому как гордость «черепа» – это явное неуважение к «год–ку». Ефрейторы Дыровы, из праха восставшие, – ну точная ко–пия! Сейчас дадут «черепам» обжиться, и начнется беготня за чаем и сигаретами, стирание носков и короткие тумаки за не–расторопность. Смрадная пена, вываренная из ила человечес–ких душ, уже давно стала панцирем, отгородившим остатки че–ловечности от внешнего мира. Мораль – колючая проволока вокруг храма свободы. Год назад, обретшие независимость и неуязвимость, они не способны были понять, что истинная сво–бода не в физической силе, не в крепких кулаках и даже не в стойкости духа, которая позволяет смеяться боли в лицо и иг–норировать страх, она – по ту сторону морали. Но если тогда они не были готовы осознать это, то теперь это понимание ста–ло для них вообще невозможным: мои сослуживцы преврати–лись в рабов своих обезьян. И не испытывали по этому поводу никакого сожаления.

Я ощущал грусть, глядя, как товарищи по службе превраща–ются в то, против чего когда-то восстали. Трансформация ягнен–ка в тираннозавра завершалась, с сухим треском валились деревья здравого смысла под тяжелым топором человеческой глупости, и апогей этого чудовищного преображения не заста–вил себя долго ждать.

Армия – среда интернациональная. Русские, дагестанцы, уз–беки, таджики – кого только нет. Кто-то шустрый и юркий, как белка, а кто-то неповоротливый и вялый на мысль, как медведь коала. Вновь прибывшая молодежь тоже представляла собой разношерстную компанию, большую часть которой представля–ли братские восточные народы.

Красный стоял в центральном проходе, уперев руки в бока, а взгляд – в молодого защитника отечества. Защитник отече–ства был узбеком, или киргизом, или бог его знает кем еще, и очевидно, в районный военкомат прибыл из далекого аула, по–тому что смотрел на старшего сержанта Красного глазами су–щества, по-русски не разговаривающего. Красный не любил, когда подчиненные не выполняют его приказы, Красный начи–нал злиться. Юный узбек проблеял какие-то тихие и невразу–мительные звуки. Надо сказать, что парнишка и сам выглядел так же, как его речь, – какой-то он был вялый и хлипкий и весь прямо трясся под давлением сержантского авторитета, словно кленовый лист на октябрьском ветру. Сероватая кожа, влаж–ные глаза, резкие угловатые движения – болезненного вида юноша, одним словом.

– Я тебе что сказал! – прорычал Красный, но в ответ полу–чил все тот же всхлип на невразумительном диалекте.

Вообще, юные представители восточных республик часто прибегали к такой вот «восточной мудрости» – делали вид, что русского языка не понимают. Наверное, их родители так настав–ляют, провожая свои чада на армейскую службу. Возможно, умудренные опытом отцы надеются, что без знания офици–ального языка России их сыновьям в армии жить будет легче. В любом случае толку от этого мало. Потому что в своем лако–низме армия и вовсе может обойтись без слов, если ей быстро и качественно требуется донести до кого-то информацию. Пару тычков в болевые точки – и нужные данные уже оседают в цен–тральном процессоре.

Лицо Красного стало пунцовым.

– Восемь! – предупредил он и коротко ударил бойца в грудь. Почему именно «восемь», уже никто не помнил, да это никого

и не интересовало. Достаточно было знать, что реципиент, при–нявший сообщение в виде этого магического числа, незамедли–тельно получит кулаком в грудь. То есть тут работал механизм вко–лачивания информации в центральную нервную систему: «восемь» – удар в грудь – боец уяснил, что от него требуется. Обычная практика. К тому же достаточно эффективная.

Только в этот раз логическая цепь на последнем колене сло–малась и привела к совершенно непредсказуемым результатам.