Корень мандрагоры

Закончился лютый февраль, грузной поступью прошлепал рыхлый март. Апрель дал знать о себе звонкой капелью, лужа–ми талого снега и слепящим солнцем. Учеба требовала к себе все больше внимания, так что и я и Белка были по уши в делах и заботах. Белка все чаще оставалась в своем общежитии, слу–чалось, что мы не виделись несколько дней – только созвани–вались. Одна из моих контор приказала долго жить, да и вторая дышала на ладан. По окончании сессии надо было решать про–блему трудоустройства. Короче, дорогу моей жизни завалива–ло камнями, и я едва успевал их разгребать. А в короткие зати–шья я с обреченностью понимал, что Белка отдаляется от меня, и не имел ни малейшего понятия, почему это происходит и как этому помешать.

По окончании сессии ко мне подошел сокурсник и пред–ложил скататься с ним на месяц в один городок, затерян–ный в тайге где-то за Северным Уралом. У товарища там жили родственники, они обещали устроить его на работу. Речь шла о временном трудоустройстве, что-то вроде шабаш–ки. Что конкретно надо было делать, оставалось неясным («На месте разберемся», – пояснил приятель), но перспек–тива заработать быстро и довольно много (примерно в два раза больше, чем я получал в обеих конторах) мне нрави–лась. К тому же я думал, что разлука в четыре недели даст нам с Белкой возможность объективно оценить наши отно–шения и решить, в какую сторону двигаться дальше. Вернее, я надеялся, что мой отъезд ее напугает, – в смысле, со мной было хорошо, а без меня стало плохо, ну или что-то в этом роде. Это были не самые умные размышления, но к тому вре–мени я устал от попыток постигнуть причины Белкиного от–чуждения, а потому был готов на любой шаг, который мог хоть немного сдвинуть наши отношения с мертвой точки. Я согласился ехать в тайгу.

Белка сидела на моей кровати, сжавшись в комок, и не ми–гая смотрела мне в лицо. Ее глаза были огромны и мокры, но сейчас их покрывал не сладкий сок – жидкая соль. Она пахла фиалками. Запах был сильный.

– Гвоздик, – тихо произнесла она дрожащим голосом. – По–чему ты уезжаешь?

– Ну чего ты, Бельчонок. Это всего на месяц. Мы с тобой, бывает, днями не видимся.

– Это другое. Я же знаю, что ты рядом.

– Зато я иногда чувствую, что тебя нет.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда. Меня не будет четыре недели. Я при–еду, и все у нас будет как прежде… Я надеюсь.

– Я… я не знаю… Ты не должен уезжать!..

– Как ты не понимаешь? Я уезжаю, чтобы хоть немного ра–зобраться. Я даже не знаю, будешь ли ты меня ждать. Я устал от неопределенности. Я зову тебя замуж, ты молчишь. Я спраши–ваю, в чем дело, ты молчишь. Я хочу знать, что я для тебя значу, ты молчишь!

– Я люблю тебя…

– Вот-вот. Белка, в тебе столько энергии – хватит на неболь–шую электростанцию. А вот когда ты мне говоришь это «люб–лю», меня тоска пробирает. Потому что это мертвые слова, в них нет силы, энергии и желания быть со мной до конца жизни. Я не верю этим словам! А верить очень-очень хочу. Да и гово–рила ты мне это раза три за весь год – не больно-то и много, если разобраться.

– Гвоздик…

– Мне пора.

Закрывая за собой дверь, я слышал ее всхлипы. По кому или чему она горевала? По тому, что за год наших отношений так и не смогла меня полюбить? Или по тому, что при всей своей ки–пучей натуре так и не нашла в себе силы открыться мне полно–стью и, стало быть, прогнать одиночество? А может, все из-за страха? Что двигало ею, если не любовь? Надежность и защи–щенность, которые она во мне видела? Кем я был для нее? Бро–нежилетом? Персональным телохранителем? Сердцем урагана, потому что в его центре спокойнее всего?.. Весь месяц, пока мы с товарищем разгружали контейнеры с алкоголем и разво–зили его по магазинам и складам (такая у нас оказалась рабо–та), а потом, уставшие, валились с ног, я пытался найти ответы на эти вопросы, но так ни до чего и не додумался. Несколько раз я пытался позвонить Белке, но на том конце провода меня неизменно ждали короткие гудки. От нее же не было ни звон–ков, ни эсэмэсок. Я думал, что возможно, с ее стороны это та–кой акт мести… А потом четыре недели закончились, и скорый поезд вез меня домой, и я понятия не имел, что меня там ожи–дает.

Белки в общаге не было, но заботливые подруги, пряча ехидные улыбки, тут же подсказали, где ее можно найти. По–иски не заняли много времени – Белкина грива, ловя лучи заходящего июльского солнца, горела факелом среди зеле–ни парка. Она была не одна. Я неторопливо приблизился и остановился метрах в пяти от лавочки, на которой пара рас–положилась.

Белка сидела на коленях у парня, ко мне спиной и немного боком. Я не разглядел лицо парня, да и не стремился, я смот–рел на Белкин палец – он рисовал на лбу молодого человека магический знак подчинения. На губах Белки блуждала задум–чивая улыбка. Я почувствовал холод и сырость серо-зеленых волн. Маленькая красивая яхта с белым парусом исчезла, слов–но и не было ее никогда – вокруг бушевал, нет – бесновался шторм. И больше ничего.