Коридор между заборами (попытка пересечь чёрную полосу, идя вдоль неё)

Сашка отшатнулся — он ожидал чего угодно, но только не этого. Джой тоже явно был озадачен, хотя и продолжал стоять в угрожающей позе. А «слесарь», не доползши до Воронкова метров двух, бухнулся ничком и продолжал кричать примерно то же самое куда-то под себя и вниз, словно желая доораться до шахтёров. В такт крикам его тело содрогалось, как в припадке.

— Мужик, ты чего…— нерешительно произнёс Сашка и чуть было не двинулся его поднимать, но «слесарь» на секунду поднял голову, и снова по нервам как ножом полоснуло знакомым омерзительным ощущением. Словно внутри извивающегося на тропинке человека сидел кто-то и с холодным интересом смотрел на мир через его глаза.

Воронков шагнул в сторону, вляпавшись при этом в покрытую радужной масляной плёнкой грязь, и обошёл продолжающего бесноваться человека стороной. Тот попытался подняться, но вдруг замолк и, словно выключенный, повалился обратно наземь. Сашка попятился, но тело человека, или кем там «он», или «оно» было, продолжало оставаться неподвижным.

До дома Воронков добрался практически на автопилоте, совершенно не воспринимая окружающее. Ощущение опасности сделало его чувства настолько обострёнными, что сознание отказалось обрабатывать весь объём поступающей в мозг информации и предоставило заниматься этим подсознанию. Поэтому, когда гулко хлопнула дверь квартиры и напряжение отпустило, Сашка словно вынырнул из тумана.

— Как же я домой-то шёл, а? — он помотал головой, пытаясь вспомнить. Из всей обратной дороги память сохранила только один эпизод: тётка на лавочке, пустая коляска и беспечно разгуливающий вокруг неё ребёнок. Сашка проходил мимо, и в этот момент лицо ребёночка стало серьёзным, бровки нахмурились и, указав пальчиком прямо на него, младенец громко и отчётливо сообщил:

— Гага!

Мало того, что Воронков вздрогнул, так ведь ещё и тётка наклонилась к своему подопечному и взволновано, даже с испугом, переспросила:

— Гага?

И у Сашки создалось полное впечатление, что ребёнок сумел-таки разглядеть крадущуюся следом за ним непонятную и неприятную «гагу».

А остальное… Вроде были какие-то улицы, встречались какие-то прохожие, кто-то время спросил — но что и как происходило, более-менее точно рассказать не получилось бы и под дулом пистолета. Даже такого, как «Мангуст».

Сашка поколебался и вынул из тайника оружие. Как и в предыдущие разы, тяжесть грозного и в то же время изящного пистолета в руке здорово успокоила его.

«А то…— хмыкнул он.— Не будь пушки, ещё неизвестно, чем бы для меня окончился ночной телесеанс! Да и сейчас, на свалке, будь она со мною, может и не перетрухал бы так? Эко я — словно наркоман, право дело… Без „Мангуста“ в руках раскисаю сразу, зато с ним — ух! Орёл комнатный…»

Воронков присел на диван и попытался рассуждать спокойно. Само собой, что пушка придаёт человеку некую уверенность в себе. Хотя предыдущие изделия настолько сильных чувств, как сейчас «Мангуст», и не вызывали, но тогда и не происходило ничего похожего на нынешние события. Нынешние и дальнейшие — в том, что эти «дальнейшие» неизбежно будут, сомнений почти не было. Так что выбор прост: идти навстречу судьбе с голыми руками, в лучшем случае с приблудной желязякой наперевес, или же с хорошо и любовно сделанным оружием.

«Чёрт побери, в конце концов я „Мангуста“ делал не на стенку вешать! И если моё творение прямо-таки напрашивается защитить своего создателя, то какого я должен делать вид, что мне это не нужно?!»

Сашка решительно залез в шкаф, извлёк оттуда портупею, швырнул её на диван, а затем вышел на балкон под начинающий накрапывать дождь. На расстоянии вытянутой руки в щели между панелями стены, там где должен был быть проложен утеплитель, находился ещё один тайник, в котором лежал узкий пакет с последней партией новых патронов — зажигательно-разрывными. По задумке пара таких пулек была способна при удачном попадании разворотить движок легковой машины, хотя проверить это возможности пока что не представлялось.

Одевшись, Воронков покрутился перед зеркалом, энергично подвигал руками — вроде нигде и ничего не выпирало. Даже если в транспортной давке его зажмут с боков, всё равно наличие пистолета ощутит только он сам, а соседям будет невдомёк.

— Ну что, Джой, как я тебе? — поинтересовался Сашка у пса. Тот наклонил голову, оценил вид хозяина и одобрительно гавкнул.

— Мне и самому нравится,— согласился с ним Воронков.— Теперь надо для эксперимента на улицу выйти. Так сказать, проверим наши ощущения!

Слово «улица» Джой узнал и обрадовался, но его ждало разочарование: Сашка решил быстро сбегать до булочной и брать с собой собаку не стал.

⁂