Коринна, или Италия

В самом деле, на следующее утро Коринна решилась выполнить свое обещание; и хотя при более близком знакомстве с Освальдом ее опасения лишь усилились, она вышла из своей комнаты с рукописью в руках, вся дрожа от волнения, но полная готовности вручить ее Освальду. Она вошла в зал гостиницы, в которой они оба остановились. Освальд был уже там; он только что получил письма из Англии, и одно из них лежало на камине; почерк, каким был написан адрес на конверте, так поразил Коринну, что, охваченная непонятным смятением, она спросила, от кого оно.

— От леди Эджермон, — ответил Освальд.

— Вы переписываетесь с ней? — перебила его Коринна.

— Лорд Эджермон был другом моего отца, — сказал Освальд, — и, если уж я заговорил о нем, не скрою от вас: мой отец подумывал о том, что Люсиль Эджермон, дочь его друга, смогла бы со временем стать мне женой.

— Великий боже! — воскликнула Коринна и почти без чувств упала на стул.

— Что вас так ужасно взволновало? — спросил лорд Нельвиль. — Чего вы можете страшиться, Коринна, если я вас так боготворю? Если бы мой отец потребовал перед смертью, чтобы я женился на Люсиль, я, конечно, не считал бы себя свободным и бежал бы от ваших неотразимых чар; но он только советовал мне сделать этот выбор и даже писал мне, что не может судить о Люсиль, ибо она еще совсем дитя. Я видел ее лишь один раз; ей тогда едва минуло двенадцать лет. Перед моим отъездом я не давал ее матери никаких обязательств; между тем причиной моей неуверенности и тревоги, замеченных вами, было именно это пожелание отца: пока я не узнал вас, я хотел его выполнить, хотя оно и было высказано лишь мимоходом, надеясь тем самым отчасти загладить свою вину перед отцом и оказать ему повиновение даже после его смерти; но, встретив вас, я отказался от этого намерения, вы покорили меня, и я умоляю вас простить мне выказанные мною слабость и нерешительность. Коринна, невозможно окончательно оправиться после такого ужасного горя; оно убивает надежды, вселяет в душу мучительное и тягостное чувство робости; судьба причинила мне столько зла, что я не могу верить ей, даже когда она, казалось бы, предлагает мне величайшее счастье на свете. Но, дорогой друг, теперь все мои сомнения рассеялись! Я твой навсегда, я твой! Я твержу себе, что если бы мой отец знал вас, он выбрал бы вас мне в подруги жизни; вы…

— Остановитесь! — вскричала Коринна, заливаясь слезами. — Заклинаю вас, не говорите этого.

— Почему вы протестуете, — спросил лорд Нельвиль, — против того, что доставляет мне радость: мысленно сближать ваш образ с образом отца, соединяя в моем сердце все, что мне дорого и свято?

— Вы не должны этого делать! — прервала его Коринна. — Освальд, я слишком хорошо знаю, что вы не должны этого делать!

— Праведный боже! — воскликнул лорд Нельвиль. — Что же вы можете мне сообщить? Дайте мне эту рукопись, там, очевидно, изложена история вашей жизни, дайте ее мне!

— Вы ее получите, — ответила Коринна, — но, умоляю вас, подарите мне еще неделю, только одну неделю! То, что я узнала сегодня утром, вынуждает меня добавить еще кое-какие подробности.

— Как! — воскликнул Освальд. — Что общего у вас…

— Не требуйте от меня сейчас ответа! — прервала его Коринна. — Скоро вы узнаете все, и, быть может, за этим последует конец, страшный конец моего счастья; но пока еще не пробил этот час, я хочу вместе с вами осмотреть благословенные окрестности Неаполя, — пока в наших душах еще живет сладостное чувство и мы в состоянии наслаждаться чудесной природой, я хочу в этих прекрасных местах отметить самый торжественный момент моей жизни; мне хочется остаться у вас в памяти именно такой, какою я была, и осталась бы навсегда, если бы я сумела запретить своему сердцу любить вас.

— О Коринна, — вскричал Освальд, — что означают эти зловещие слова? Ведь не может быть, чтобы я услышал от вас что-либо, что охладило бы мою любовь к вам, и я перестал бы восхищаться вами. Зачем же еще целую неделю продолжать эту муку и скрывать от меня тайну, которая точно воздвигла барьер между нами?

— Дорогой Освальд, я так хочу, — ответила Коринна, — простите мне это последнее проявление моей власти; скоро вы один будете решать за нас обоих; я безропотно выслушаю свой приговор из ваших уст, как бы ни был он жесток, ибо у меня нет на земле таких привязанностей и уз, которые помогли бы мне жить без вашей любви.

С этими словами она вышла, мягко отстранив Освальда, который хотел последовать за нею.

Глава третья