Корица

– Я говорю, тебе надо идти в Майами. Под парусами. И я даже знаю, кто тебе сможет помочь. – Реми искоса глянул в оконце, в которое било тонкими лучиками утреннее солнце. – Тебе нужно идти в Америку. У меня есть знакомый капитан, который как раз совершает рейсы на континент. Он возьмет тебя коком и все будет в ажуре. Вот увидишь. Нужно только успеть до того, как судно отвалит от причала в Гавре. Как тебе такая идея?

– Америка… – Поваренок нахмурился. – Это же так далеко. Исключено. Мне нужно навещать мать. Хоть иногда. А оттуда, – он показал пальцем куда-то в окно, – из твоей Америки я точно не вернусь живым.

– Хмм. – Сквозь сигаретный дым было непонятно поддерживает ли Реми мальчишку или наоборот, он недоволен. – Тогда выбирай, братец. Или свобода, или тюрьма до конца своих дней. За убийство, пусть даже и непредумышленное, меньше двадцатки не дадут. Ты там просто сгниешь в сырости и зловонии. Без твоих любимых безе и макарон.

– Так что же, черт возьми, делать. – Канэль растерянно смотрел на старшего товарища.

– В общем, так. Я прокачусь с тобой до Гавра, чтобы переговорить с капитаном Ренардом, а по пути мы заскочим к твоей матушке, и ты скажешь, что тебя пригласили в Англию. На работу, в дорогой ресторан. Если придут шпики, пусть она никому не верит. Ты не виноват. Ну и все в таком духе, усек?

– План конечно так себе. – Парень задумался. А с другой стороны, что еще ему оставалось делать. Он не хотел в тюрьму, а хотел просто печь свои пирожные. Но как это объяснишь полиции? Сисар Мишо ясно дал понять, что если месье отдаст концы, то мальчика упекут за решетку. А в таком случае…

– Хорошо, давай попробуем. – Канэль глянул на юнгу. – Когда мы отправимся?

– Не спеши. Ведь я только пришел домой. Тем более тебе могут разыскивать. Ведь ты смылся из-под стражи, как я понимаю? Давай поспим, а к вечеру уже начнем соображать, что и как, договорились?

– Да. – Поваренок встал из-за стола и подошел к окну. Смотря на улицу, он вспоминал свою кухню в «Тотасьён», любимую печь, веселую суматоху в праздничные и воскресные дни. Еще он вспоминал Сесиль, без которой он, возможно, не смог бы убежать. Влип он хорошо. А что скажет мать…

Под вечер друзья, дождавшись заката солнца, покинули скромное жилище молодого морячка и направились на улицу Анри Нозьер, где проживал мальчик вместе со своей матушкой. Постаравшись придать своему лицу веселое выражение, поваренок обнялся с матерью и объяснил, что его заставили дежурить ночью, а также рассказал про предложение о работе. Мать хмурилась и недоверчиво смотрела на сына, но Канэль твердил, что его устраивает переезд на ту сторону Ла-Манша и обещал писать так часто, как только позволит работа на новом месте. Похватав кое-какие вещи, благо на улице был июнь, он покинул дом, и они направились на запад.

Где автобусом, а где и на машине, через пару дней парочка была на месте. Остановившись у знакомого моряка, с которым Реми доводилось ходить на торговых суднах по Ла-Маншу, они устремились в порт. Канэль, никогда не бывавший в Гавре все крутил головой и удивлялся, откуда в мире может быть столько больших и малых кораблей, и все в одном месте. Торговые, военные, пассажирские суда; маленькие лодчонки ютились рядышком с громаднейшими лайнерами, перевозящими людей на континент, в Америку. Здесь было на что посмотреть. Тем временем Реми, пробираясь через толпу портовых рабочих, сошедших на берег моряков, стропальщиков и прочего морского люда, без конца здоровался со старыми морскими волками, сосавшими прокуренные пеньковые трубки и обменивался чудными рукопожатиями с молодыми юнгами, помнившими Реми по совместной работе на палубе очередного траулера или иного рыболовного судна.

С кем-то он просто перебрасывался словом, кому-то что начинал объяснять, встав посреди толпы. А один раз, даже велел Канэлю ускорить шаг, видимо испугался кредитора.

Наконец, они добрались до средних размеров судна, с двумя массивными закопченными трубами, обвитыми металлическими стяжками и сгибающимися на конце. На корме красовалась полустертая надпись: «Тондонс». Реми велел поваренку ждать на берегу, а сам взбежал по сходням на корабль и пропал среди ящиков с грузами. Канэль рассматривал шхуну с горестью отмечая, что, возможно, именно она увезет его в дальние дали, из которых он не вернется и сгинет в проклятой стране под названием Америка. Так по крайней мере ему казалось в тот момент. Вспомнил он и о матери, и сразу же внутри, где-то под сердцем защемило что-то, выдавив пару горьких соленых слезинок на обожженную десятками духовок кожу.

– Канэль! Подымайся! – раздался знакомый голос, и мальчишка несмело ступил на деревянную, сбитую из свежеструганных досок сходню.

– Поздравляю тебя, дружок. – Реми радостно скалил свои желтые зубы. – Капитан взял тебя помощником кока. В качестве десертного повара. Ха-ха!

Глава 4.