Корни

На следующее утро все получили новые задания. Кунта видел, как женщины смешивают горячее растопленное сало со щелоком из древесной золы и водой, потом варят и охлаждают в деревянных корытах, оставляя на три дня и четыре ночи. После застывшую массу нарезали продолговатыми брусками – так получалось твердое коричневое мыло. Кунта с отвращением смотрел, как мужчины заквашивали яблоки, персики и хурму, превращая их в жидкость с противным запахом, «бренди». Жидкость эту разливали по бутылкам и бочкам. Другие смешивали липкую красную глину, воду и сухую кабанью щетину и заделывали этой смесью щели в своих хижинах. Женщины набивали матрасы кукурузными стеблями. В ход шел и просушенный мох. Новый матрас для массы набили гусиными перьями. Раб-деревщик вырезал новые корыта, где в мыльной воде замачивали одежду, прежде чем прокипятить ее и развесить на деревянной решетке. Раб-кожевник, прежде делавший хомуты, упряжь и ботинки, теперь занимался выделкой коровьих шкур. А женщины красили хлопковую ткань, купленную массой для шитья, в разные цвета. На всех кустах и изгородях, как в Джуффуре, теперь висели красные, желтые и синие ткани.

С каждым днем воздух становился все холоднее, на небе собирались тучи. И вот земля снова покрылась снегом и льдом. Кунта не переставал этому удивляться, хотя холод ему и не нравился. А вскоре черные с радостью заговорили о «Рождестве» – Кунта и раньше слышал это слово. Рождество было связано с песнями, танцами, вкусной едой и подарками. Это было здорово, но ведь праздник был посвящен их Аллаху. Хотя Кунте нравились посиделки у Скрипача, он решил, что ему лучше держаться в стороне, пока языческие праздники не закончатся. Когда он наконец появился у Скрипача, тот с любопытством посмотрел на него, но ничего не сказал.

А потом как-то быстро пришла следующая весна. Стоя на коленях среди грядок, Кунта вспоминал, какими пышными были поля в Джуффуре в это время года. Он думал о том, каким был счастливым, когда вместе с другими мальчишками из второго кафо пас голодных коз. В земле тубобов черные мальчишки помогали пасти блеющих бестолковых «овец» – так называли этих животных. А потом мальчишки дрались за право сидеть на голове отчаянно сопротивлявшейся овцы, пока мужчины большими ножницами состригали толстую грязную шерсть. Скрипач объяснил Кунте, что шерсть заберут, чтобы очистить и спрессовать, а потом женщины будут прясть шерстяные нитки, из которых соткут ткань для зимней одежды.

Вскапывание огорода, посадка и уход за растениями занимали все время Кунты от рассвета до заката. В начале летнего месяца, который называли «июль», работавшие на поле возвращались домой совершенно без сил – они заканчивали прополку хлопка, поднявшегося почти до пояса, и кукурузы с уже налившимися початками. Работа была тяжелой, но еды в кладовых, заполненных еще прошлой осенью, хватало. В Джуффуре, как помнил Кунта, в это время у людей сводило животы. Они варили суп из кореньев, личинок, травы и всего, что попадется, потому что ни зерно, ни фрукты еще не созрели.

Работы следовало закончить ко второму «воскресенью» июля. Кунта узнал, что в это время черным с разных плантаций «округа Спотсильвания» (так называли эту местность) разрешали отправляться в путь на какие-то «собрания». Поскольку все это было связано с их Аллахом, никто не предлагал Кунте отправиться с ними. Ранним воскресным утром более двадцати черных погрузились в повозку, предоставленную массой Уоллером.

Несколько дней на плантации почти никого не было. Мало кто заметил бы, если бы Кунта снова попытался сбежать. Но он знал, что ему никогда не уйти далеко. Ловец рабов сразу же поймает его и вернет хозяину. Как бы стыдно ни было это признавать, но он уже начал предпочитать жизнь на этой плантации смертельной опасности бегства. Он знал, что его обязательно поймают и, возможно, даже убьют. В глубине души Кунта понимал, что никогда больше не увидит родной дом. Он чувствовал, как в нем навсегда умерло что-то драгоценное и невозвратимое. Но надежда все же оставалась. Хотя он больше никогда не увидит семью, но, может быть, когда-нибудь сможет создать собственную.

Глава 54

Прошел еще год – так быстро, что Кунта даже не заметил. По камням в своей фляге он понял, что достиг двадцатого дождя. Снова стало холодно, приближалось Рождество. Хотя отношение Кунты к Аллаху этих черных не изменилось, им было так здорово, что он подумал: может быть, его Аллах не будет возражать, если он просто посмотрит на праздник.

Двое мужчин, получив недельную подорожную от массы Уоллера, отправились навестить своих жен на других плантациях. Одному предстояло впервые увидеть своего новорожденного сына. А во всех остальных хижинах кипела подготовка. Женщины расшивали праздничную одежду кружевом и бусами и вытаскивали из своих кладовок орехи и яблоки.