Корни

Через несколько минут Матильда присоединилась к Киззи, сестре Саре и дядюшке Помпею на поле. Вечером все собрались вокруг нее, чтобы развлечь, пока ее муж не вернется домой. Матильда сразу поинтересовалась, устраивают ли они молитвенные собрания, и, узнав, что ничего подобного здесь не бывает, предложила проводить их по воскресеньям.

– Честно тебе скажу, я как-то не расположена к молитвам, – ответила Киззи.

– Я тоже, – призналась сестра Сара.

– А я считаю, что никакие молитвы не изменят белых людей, – добавил дядюшка Помпей.

– В Библии говорится, что Иосифа продали в рабство египтянам, но Господь был с ним, и Господь благословил дом египтян ради спасения Иосифа, – серьезно сказала Матильда.

Черные переглянулись – жена Джорджа быстро завоевывала уважение.

– Джордж говорил нам, что твой первый масса был проповедником, – сказала сестра Сара. – Ты и сама говоришь, как проповедник!

– Я – слуга Господа, как и все мы, – ответила Матильда.

Молитвенные собрания начались со следующего воскресенья – через два дня после того, как Цыпленок Джордж и масса Ли уехали в повозке с двенадцатью петухами.

– Масса говорит, что наконец-то нашел подходящих птиц для боев, где делают очень большие ставки, – объяснил Матильде Джордж.

На сей раз бои должны были проходить где-то возле города Голдсборо.

Как-то утром, когда черные работали в поле, сестра Сара, желая выразить сочувствие Матильде и осторожно подбирая слова, какие могла бы сказать сорокасемилетняя женщина юной, восемнадцатилетней, посетовала:

– Господи Боже, дорогая, похоже, тебе приходится делить мужа с петухами.

Матильда спокойно посмотрела на нее:

– Мне всегда говорили, что семейная жизнь такая, какой ее делают муж и жена. Уверена, что Джордж знает, какой должна быть наша.

Но, высказав единожды свое отношение к семейной жизни, в дальнейшем Матильда всегда с удовольствием говорила о своем колоритном муже – то со смехом, то совершенно серьезно.

– Он всегда был непоседой, как только начал ползать, – однажды сказала ей Киззи, зайдя в новую семейную хижину.

– Да, мэм, – ответила Матильда. – Я почувствовала это, когда он начал за мной ухаживать. Он ни о чем говорить не мог – только о петушиных боях и о своих поездках с массой. – Она немного помолчала, а потом, как всегда откровенно, добавила: – Но узнав, что ни один мужчина не прикоснется ко мне, пока мы не прыгнем через щетку, он чуть с ума не сошел! Однажды мне даже показалось, что я больше его не увижу. Не знаю, что с ним случилось, но как-то ночью он прибежал и заявил: «Послушай, давай поженимся!»

– Я так рада, что ему хватило на это ума! – улыбнулась Киззи. – Но теперь-то вы женаты, детка, и я могу откровенно сказать тебе, что у меня на уме. Я хочу внуков!

– В этом нет ничего плохого, мисс Киззи. Я тоже хочу детей, как у других женщин.

Через два месяца Матильда объявила, что ждет ребенка. Киззи была вне себя от радости. Думая, что ее сын скоро станет отцом, она постоянно вспоминала собственного паппи – чаще, чем в последние годы. Как-то вечером, когда Цыпленок Джордж снова был в отъезде, Киззи спросила:

– А он когда-нибудь говорил тебе о своем дедушке?

– Нет, – удивленно покачала головой Матильда.

– Не говорил?!

Видя разочарование свекрови, Матильда быстро добавила:

– У него, наверное, пока что времени не было, мамми Киззи.

Но Киззи решила, что лучше сделать все самой, потому что она помнила гораздо больше, чем ее сын. И она стала рассказывать Матильде о своей жизни у массы Уоллера, о том, как ее продали массе Ли. А больше всего она рассказывала о своем африканском паппи и о том, чему он ее учил.

– Тильда, я говорю тебе все это, чтобы ты поняла, как я мечтаю об этом ребенке в твоем животе. А больше всего я хочу, чтобы ты рассказала ему о его прадеде.

– Я понимаю, мамми Киззи, – кивнула Матильда.

Киззи рассказывала ей о своей жизни весь вечер, и этот разговор очень сблизил двух женщин.

Ребенок Цыпленка Джорджа и Матильды родился весной 1828 года. Повитухой была сестра Сара, а взволнованная Киззи ей помогала. Радость от появления внука поумерила ее злость на сына, который в очередной раз на целую неделю укатил куда-то с массой Ли. На следующий день к вечеру, когда молодая мать почувствовала себя лучше, все рабы собрались у ее хижины, чтобы отметить рождение второго ребенка на плантации Ли.

– Ну вот, теперь вы – бабушка Киззи! – сказала Матильда, устраиваясь в постели среди подушек и слабо улыбаясь гостям.

– Господи, да! Как здорово это звучит! – воскликнула Киззи, расплываясь в широкой улыбке.

– Ну я-то понимаю, что Киззи теперь стала старой! – лукаво подмигивая, сказал дядюшка Помпей.

– Вот еще! – фыркнула сестра Сара. – Здесь вообще нет старых женщин – и нам всем это прекрасно известно!

В конце концов мисс Малица скомандовала:

– Ну все, пора уходить! Им нужно отдохнуть!

И все ушли, кроме Киззи.

Матильда немного помолчала, а потом сказала:

– Мэм, я все время думала о том, что вы рассказали мне про вашего паппи. А я никогда своего не видела. Может быть, Джордж не будет против, если я дам ребенку имя моего паппи. Мамми говорила, что его звали Верджилом.