Корни Гедониста (СИ)

Орофер, утомленный даже таким коротким переходом, с облегчением опустился на грубо отесанную колоду, по-видимому, служившую Беорну табуретом. Короля немного подташнивало. Он оперся локтями о стол и опустил голову на руки — Орофер надеялся, что головная боль скоро исчезнет, если он немного посидит в покое.

— Мой конь ранен, он не сможет идти даже налегке, без всадника, — сказал он.

— Если позволишь, господин, я уступлю тебе свою лошадь, — горячо предложил юный знаменосец. — А сам поеду с кем-нибудь вдвоем.

Лорд Арквенон покачал головой.

— Другие лошади тоже ранены, — возразил он. — Лишь немногие уцелели. К тому же, некоторые из нас слишком слабы, чтобы проделать путь отсюда до дворца, — добавил он, деликатно не назвав имени Орофера.

Король задумчиво проследил взглядом, как дым от очага поднимается к потолку и рассеивается среди темных, закопченных балок. Потрескивали горящие поленья. Сверху, из отверстия в потолке, медленно падали снежинки. Попав в жар пламени, они растворялись в горячем воздухе.

— Нам остается только попросить лошадей у нашего хозяина, — сказал Орофер, — или дождаться, пока выздоровеют наши собственные. В любом случае нам придется положиться на доброе расположение медведя-оборотня.

Последняя фраза короля прозвучала несколько зловеще. Эльфы посмотрели друг на друга.

— Возможно, он не желает нам зла, — неуверенно предположил знаменосец. — Иначе зачем бы он приютил и лечил нас?

— А может, он хочет нас откормить и потом съесть, — пошутил кто-то. Эльфы засмеялись, но смех получился невеселым.

— Я видел следы медвежьих лап на снегу вокруг дома, — сказал Арквенон. — А ночью слышал возню и медвежье рычание снаружи. Помните, вчера Беорн велел нам не выходить из дому до восхода солнца? Даже если в человеческом обличье наш хозяин не желает нам зла, в обличье зверя он представляет угрозу. Я предлагаю с этой ночи по очереди охранять двери дома, чтобы в случае опасности предупредить остальных. Сегодня на часах стою я. Если оборотень попытается напасть на нас… — Арквенон осекся, посмотрев куда-то за спину королю. Орофер обернулся.

В холле появился Беорн — его громадная фигура заслонила весь дверной проем. Низко пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, Беорн двинулся к столу, неся в одной руке дымящийся котелок, а в другой — целый хлеб, завернутый в тряпицу. Ни на кого не глядя, он со стуком поставил котелок — в нем оказалась горячая, с пылу с жару, похлебка из сушеных грибов с душистыми травами, — положил перед Орофером хлеб и всё так же молча пошел к двери. Деревянный пол жалобно скрипел под его ногами.

Орофер окликнул его.

— Не найдется ли у нашего гостеприимного хозяина ложек? — спросил он.

Беорн остановился. Недолго он размышлял над чем-то, уперев взгляд себе под ноги, а после, так ничего и не ответив, удалился. Орофер уже было с неудовольствием подумал, что ему придется, как какому-то грязному орку, хлебать прямо из котелка, но спустя некоторое время Беорн вновь появился и положил перед королем выструганную из дерева ложку.

— Благодарю, — сказал Орофер.

Беорн как всегда не ответил — только посмотрел на него странным тяжелым взглядом — и опять ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

Эльфы, ничего не евшие со вчерашнего дня, с жадностью смотрели на котелок, от которого поднимался пар и исходил дразнящий запах грибов, но безропотно уступили первую очередь своему королю. Похлебка была очень горячей — проголодавшийся Орофер ел обжигая язык и небо, не желая ждать, пока похлебка остынет, и закусывал ломтем ржаного хлеба. В прежние дни великий лесной король и не взглянул бы на столь бесхитростное кушанье, но сейчас и похлебка, и хлеб казались Ороферу необычайно вкусными.

Утолив голод, он отодвинул котелок — эльфы тотчас же начали есть, макая в густую похлебку куски хлеба. Вновь появился Беорн — на этот раз с кувшином молока и большим ковшом медовой браги. Поставив их на стол, он извлек откуда-то из-за пазухи горсть сушеных диких яблок — маленьких, со сморщенной желто-коричневой кожицей — и положил их перед Орофером. Не слушая благодаривших его эльфов, он опять вышел во двор.

Одна из собак, прибежавших вместе с Беорном, осталась в холле. Она легла у очага, вытянув перед собой толстые, словно львиные, лапы, и воззрилась на чужаков. Изредка она поводила ушами, точно слушала и запоминала, что говорят между собой эльфы.

— Не нравятся мне эти собаки. Они будто шпионят за нами, — пробормотал знаменосец, дожидаясь, когда подойдет его очередь пить из ковша (чаш у Беорна не было) — как самый младший, знаменосец пил последним.

Орофер сделал хороший глоток и передал ковш Арквенону. К яблокам он не притронулся — не к таким десертам привык король — и в конце концов они все достались юному знаменосцу.

— Я ухожу к себе, — сказал Орофер, поднимаясь из-за стола. — Мне нужен отдых.