Корни Гедониста (СИ)

Он лежал, бездумно глядя во тьму, и постепенно осознавал всё яснее, что он не один. Орофер похолодел. Его взгляд метнулся к двери — было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то, но королю почудилось, будто в дверном проеме чернеет фигура исполинского медведя. Орофер схватился за кинжал. Он по-прежнему сомневался, видит ли перед собой чудовищного зверя или это воображение, подстегнутое недомоганием, сыграло с ним шутку. Медведь не двигался. Еще не до конца проснувшись, Орофер начал снова соскальзывать в сон, как вдруг раздался звук шагов.

Медведь ли, человек — кто-то определенно с осторожностью приближался к постели. Обошел ее — Орофер не видел, но угадывал движения незваного гостя по движению воздуха — и остановился, нависнув над королем. Орофер замер — будто оцепенел. Его не покидало ощущение нереальности происходящего. Казалось, всё это не более чем странный сон, навеянный болезнью. Кто-то стоял и шумно дышал у него за спиной — Орофер ощутил запах, острый запах зверя; но даже сейчас король не верил, что это происходит наяву. Да и все дни, сонные и сытые, что Орофер провел в этом странном доме за терновой изгородью, казались ему обморочным бредом.

Он почувствовал, как нечто огромное опустилось на постель. Приподнялись одеяла — затылка Орофера коснулось горячее дыхание. Раздался какой-то звук — не то короткий рык, не то довольное урчание; и вслед за тем к шее Орофера прижалось что-то влажное, теплое, мохнатое. Орофера охватила дрожь. С непонятным, сладко-тягучим страхом он вспомнил, что, занятые сборами в дорогу, этой ночью они не стали выставлять дозорных. Наверное, Беорн, обернувшийся медведем, проник в дом… Правда, Орофер до сих пор не мог понять, в каком тот обличье — в человечьем или медвежьем: король чувствовал, как его касается жесткий мех, но что это — медвежья шкура или одежды из шкур варгов, он не знал.

Орофер всё ещё держал кинжал наготове, но Беорн ничего не делал — просто лежал, вжимаясь в Орофера всем своим могучим телом. Орофер прерывисто вздохнул. Им по-прежнему владел страх, но вместе с тем короля начинала волновать эта близость, пахнущая крепким мужским потом и мускусным запахом зверя. На его затылок, щеку и шею накатывали волны горячего дыхания. Закрывая глаза, Орофер представлял себе ужасного громадного медведя, лежащего прямо за спиной… Множество раз король-воитель смотрел в лицо опасности — но никогда еще он не чувствовал ее так остро и отчетливо, как сейчас. Слушая неровное биение своего сердца, Орофер оцепенел, боясь пошевелиться.

Он не знал, сколько пролежал вот так, закрыв глаза и вдыхая резкий мускусный запах Беорна. Тот надолго затих позади Орофера — король было решил, что Беорн уснул. Но стоило ему так подумать, как Беорн, утробно зарычав, навалился на него всей своей тушей, вдавливая Орофера в постель. Короля бросило в жар от страха и боли. Задыхаясь под тяжестью Беорна, он почувствовал, что тот грубо срывает с него одежду, едва не сдирая кожу. Орофер по-настоящему испугался — уже давно он не чувствовал себя настолько беспомощным. Что-то мохнатое коснулось его обнаженных ягодиц. Орофер вздрогнул и неосознанно попытался вырваться — но, придавленный тяжелым телом Беорна, он не мог даже вздохнуть как следует, не говоря уже о том, чтобы двигаться. С угрожающим рыком Беорн прижал голову Орофера к постели. Содрогаясь от смешанного чувства отвращения, возбуждения и страха, Орофер ощутил, как толстый детородный орган входит в него сзади.

Орофер сдавленно застонал. Ему было трудно дышать. Беорн, размеренно двигаясь в нем, причинял королю боль — с далеких времен юности Орофер почти позабыл это ощущение, одновременно неприятное и волнующее. Взойдя на трон, он нечасто позволял себе подобные наслаждения — да и то лишь с давними друзьями, Амдиром и Глорфинделем. Но Амдир, спокойный и рассудительный, всегда был осторожен с ним, а Глорфиндель, пусть и сильный воин, слишком уважал Орофера, чтобы овладевать им так грубо и бесцеремонно, как сейчас овладевал королем Беорн. Едва дыша от боли и тяжести могучего тела, Орофер осознал, что долгие годы ему не хватало именно этого — настоящего насилия. Немногие могли сравниться с королем-воителем по силе и воинскому умению, и уж тем более немногие могли одолеть его один на один — но с Беорном, громадным медведем-оборотнем, способным прикончить варга одним ударом лапы, Орофер чувствовал себя по-настоящему бессильным. Это было непривычно, унизительно, страшно — и придавало всему происходящему еще большую остроту.