Корни Гедониста (СИ)

Орофер его не слушал. Проникнув пальцами в его анус, чтобы подготовить, король вскоре понял, что тот, судя по всему, далеко не так невинен, как хочет казаться. Должно быть, эсгаротский ловкач, умоляя короля остановиться, попросту рассчитывал на более высокое вознаграждение. Орофер криво усмехнулся. Приставив головку члена к анусу слуги, он с легкостью вошел. Юноша застонал — притворно или искренне, Орофер не задумывался. Он не спешил — размеренно двигался в разгоряченном юном теле, положив руку слуге на талию. Крем плавился, хлюпал, стекал по внутренней стороне бедер юноши, брызгал на пах короля. Слуга тихо постанывал. В зеркале Орофер мог видеть его раскрасневшееся лицо с прилипшими ко лбу и щекам прядями, с трепещущими тонкими ноздрями и приоткрытыми влажными губами, потемневшими от поцелуев. Даже в сладострастии он был поразительно похож на Трандуила… Не отрывая взгляда от его отражения, Орофер поднял со стола тяжелый графин и, приникнув губами к горлышку, принялся жадно пить обжигающе-пряное вино — а после наклонил графин и плеснул остатки вина юноше на спину. Тот вздрогнул, застонал громче. Рубиновые струйки побежали по белоснежной коже, как кровь. Орофер провел языком между лопаток любовника, слизывая вино и пот. Тот затрепетал всем телом. Выгибаясь под королем, он с короткими, задыхающимися криками стал кончать, цепляясь за столешницу и неосознанно вжимаясь пахом в угол стола. Стол затрясся, бокал на высокой ножке и вазочка с черносливом опрокинулись. Сперма брызнула на выложенный красно-белыми ромбами пол.

Орофер вышел из него, раздосадованный тем, что любовник кончил слишком рано. Он начал ласкать себя, глядя на обнаженные ягодицы и растянутый, вымазанный кремом анус, намереваясь кончить слуге на спину. Но тот вдруг упал на колени перед королем и вобрал в рот его напряженный член. Орофер властно положил руку ему на затылок. Юноша оказался поразительно искусным: он сосредоточенно насаживался ртом на член — да так, что тот проникал глубоко в горло — и не отрываясь смотрел на короля снизу вверх. От этого его взгляда возбуждение Орофера становилось еще ярче. Погружаясь во влажный умелый рот, Орофер вспоминал Большую королевскую охоту и ночь в шатре, когда Трандуил с дерзкой самонадеянностью забрался к нему в постель — и в лице слуги Ороферу виделось благородное лицо его возлюбленного принца.

Юноша почувствовал, что король скоро кончит. Он выпустил член изо рта и принялся водить по нему рукой, по-прежнему стоя на коленях. Через несколько мгновений король излился — юноша ловил ртом его семя и подставлял лицо под капли. В том, что он делал — даже в выражении его лица — Орофер узнал эсгаротских шлюх, устраивавших подобные представления для богатых клиентов. Короля охватило отвращение. Он отвернулся от юноши, бросив ему холодно:

— Ступай. Больше ты мне не понадобишься.

Но слуга — Орофер видел в зеркале — всё стоял на коленях позади него. Орофер понял, что тот ждет награды. Король поморщился: его всегда раздражала и сердила оборотистость эсгаротцев, эта их знаменитая деловая хватка, столь же омерзительная, как и запах стоячей воды, витавший над городом. То, что сам великий король Зеленолесья Орофер снизошел до ничтожного слуги, уже само по себе было незаслуженной честью — а этот юнец еще смеет желать другой награды! Разгневанный, Орофер повернулся к коленопреклоненному юноше.

— Ты слышал мой приказ. Поди прочь.

Юноша вскочил с колен.

— Простите мою дерзость, Ваше Величество, — сказал он, поспешно утирая сперму с лица, — но я не успел вам сказать… Прежде, чем вы… возжелали меня, я хотел сказать… Хотел сказать, что я — ваш сын, — выпалил юноша и замолк. Он нерешительно смотрел на короля, пытаясь угадать по выражению его лица, как тот воспринял это известие.

Взгляд Орофера стал жестким. Его оскорбило, что какой-то порочный эсгаротский полукровка, отдающийся мужчинам за деньги и подарки, смеет называть себя его сыном. Неужели он настолько самонадеян, что думает обвести короля эльфов вокруг пальца?

Не дождавшись ответа, юноша сбивчиво продолжил:

— Вы, верно, полагаете, что я лгу, но я докажу вам… У меня есть вещь, которую вы оставили моей матери в память о вас, — он сунул руку под воротник и вытащил нечто золотое и сверкающее на простом длинном шнуре. — Вы узнаете, Ваше Величество?

Орофер нехотя приблизился и, взяв драгоценность в руку, оглядел ее. Это оказалась пуговица — золотая пуговица с одним крупным изумрудом в центре и россыпью мелких сапфиров вокруг. У короля кольнуло сердце. Матери эсгаротца он так и не вспомнил — но зато хорошо помнил пуговицу со своего парадного шитого золотом кафтана, с зелеными бархатными листьями по голубому атласу. Когда-то, вернувшись во дворец из поездки в Озерный город, Орофер к своему неудовольствию обнаружил, что одна драгоценная пуговица исчезла — ему даже пришлось заказывать гномам Эребора копию, что обошлось королю недешево. Орофера до сих пор печалила эта пропажа — и сейчас, едва взглянув на пуговицу, он безо всякого сомнения узнал в ней ту самую.