Корни небес

Не происходит.

Я думал, что умру. Что разобьюсь на куски, превращусь в кашу.

А вместо этого я открываю глаза и вижу старый пол из деревянных досок.

С трудом пытаюсь разглядеть предметы. Длинный ряд досок. Разорванный угол грязной шторы, когда-то, наверное, белой, но теперь темно-серой.

В слабом свете виднеется куча пыли, в пяди от моего носа.

Дуновение ветра взвивает вверх эту кучку, закручивая ее вдоль стены.

Пол очень холодный.

Я лежу все в той же позе, в которой лежал, когда у меня было видение туннеля.

Но вокруг меня больше нет праздника, и сейчас день, а не ночь.

С усилием, которое стоит мне боли во всем теле, я переворачиваюсь на спину.

Надо мной, будто темное небо с позолотой, нависают декорации потолка.

Я глубоко дышу.

От этого у меня болят легкие.

Мое тело слабое и больное. Я пытаюсь приподняться, опираясь на локти. Мне удается сесть, а потом и встать. У меня кружится голова.

Куда все подевались?

Я взволнованно смотрю вокруг. От вчерашнего праздника не осталось и следа. Где же блестящие подсвечники? Где длинные столы, ломящиеся от еды?

Я поворачиваюсь, волоча ноги по паркету.

И в этот момент, опустив взгляд, я все понимаю.

Весь пол покрывает пыль. Только мои отпечатки нарушают целостность серого покрывала. И нет отпечатков ни одного из танцоров. Следы, которые виднеются, — это следы шагов усталого человека, ведущие от входа к центру комнаты, где потом заканчиваются.

Это мои следы.

Мои.

Огромный зал погружен в полумрак. Свет идет только из-под двери.

Грандиозная картина на противоположной стене почти не видна — это всего лишь масса контуров. Я приближаюсь к ней, приволакивая правую ногу. Штаны из защитной ткани разорваны на уровне колена и черны от жидкости, которая засохла на них, — возможно, это моя кровь. Я дотрагиваюсь рукой до щеки и обнаруживаю там грубую щетину. Кожа под моими пальцами полна открытых язвочек, гнойничков, ранок с запекшейся кровью.

Хотел бы я посмотреть на себя в зеркало. Но из этого города изгнаны все зеркала.

Я продолжаю двигаться по направлению к картине.

Значит, мне все это приснилось: бал, музыка, Патриарх?

Алессия?

Но если это так, сколько же времени я спал? Может быть, с того момента, как Алессия освободила меня из комнаты той абсурдной церкви на колесах? Или, еще лучше, с того, когда мне показалось, что все, что произошло…

Постепенно усталость и боль наполняют меня, как холодная вода наполняет сосуд.

Утлый сосуд, покрытый трещинами.

Мне не нужно зеркало для того, чтобы понять, что я умираю.

Я спускаюсь по парадной лестнице, которая ведет к внутреннему дворику дворца.

«Лестница Гигантов», написано на желтой вывеске, прикрепленной к перилам.

Двор Дворца дожей превратился в руины. Клубки колючей проволоки, красные от ржавчины, полуразвалившиеся мешки с песком…

И кости, которые белее снега.

Вчера ночью мне показалось, что в городе нет снега. Это не так. Это был всего лишь сон, обман. Свежий снег доходит до уровня колен, и под ним слой льда не меньше метра толщиной.

Да и одежда, которую я носил… Которую мне казалось, что я ношу…

Я дотрагиваюсь до грубой ткани моей спецовки и качаю головой.

Мне холодно.

Я подбираю с земли плащ из защитной ткани, более или менее целый. Правда, от снега материя одеревенела, и я боюсь, что при движении она разорвется.

Но она невредима.

Я надеваю его.

Подбираю также противогаз и собираюсь надеть его, но из фильтра вдруг льется черная гуща.

Я бросаю противогаз на землю, морщась от отвращения. Прохожу под аркой, которая выводит меня из двора.

Утреннее небо заполнено снегом. Темные тучи, набухшие, как груди умершего животного. На башне с часами нет отражателя. Статуи на двух колоннах, которые стоят по краям площади, те, что всегда: на одной крылатый лев, на другой — дракон. Я долго смотрю на них, пытаясь понять, как я мог ошибиться.

Площадь кажется пляжем, усыпанным обломками. Я представляю, как люди, не знающие, куда бежать, собрались здесь, чтобы попытаться спастись.

Или чтобы умереть.

Высокий слой снега милосердно покрывает человеческие останки. Но и то, что виднеется: верх детской коляски и чуть дальше — рюкзак из походной материи с наклейкой маркой «Hello Kitty», — может поведать истории, которые мне не хочется слушать.

Я поворачиваюсь спиной к морю, или, вернее, к тому, что раньше было морем. Затаив дыхание, со скрипом в коленях, я бреду по направлению к центру города, блуждая в лабиринте узких тропок между кирпичными стенами домов, которые напоминают артерии без крови.

Сильное впечатление производят эти узкие улочки, с двух сторон сжатые домами. Без толпы туристов, которая оживляла их, они наводят страх. Окна кажутся мертвыми глазницами. Тишина делает любой шелест, любое потрескивание ужасающим. Я часто оборачиваюсь со сжатым сердцем, вслушиваясь в то, что оказывается эхом моих же шагов. И каждая открытая дверь заставляет меня задержать дыхание, вглядываясь в темноту внутри.