Корни тайны

— Привет, Миш. Да. Слушай, мама звонила… Тебе тоже? И ты уже едешь? Здорово! А то жаль, что она пироги напекла — а мы приехать не можем. Слушай — спасибо тебе! А мне можешь завезти? Ну, если получится. Там Саша будет дома — оставь ей. Здорово! Ну пока!

Раздался телефонный звонок, Белогоров увидел, что номер неизвестный, поэтому ответил подчеркнуто официально:

— Здравствуйте, слушаю Вас.

Ответ был краток:

— Здрасьте.

— Здравствуйте.

Повисла пауза. Станислав предположил, что это звонит Роман Комин, но не был уверен, поэтому не стал торопить разговор. Наконец, собеседник продолжил беседу сам:

— Это Роман

— Роман Геннадьевич, здравствуйте! — обрадовался правильности своего предположения Белогоров. — Слушаю Вас!

Звонок этого доверителя весьма удивил и очень заинтересовал его, потому что от такого ершисто-нелюдимого человека, как Роман Комин, он не ожидал самостоятельного звонка — значит, тот явно звонил тайно от матери, а потому наверняка рассчитывал на полную конфиденциальность.

Так и оказалось:

— Мать не знает, что я звоню Вам. Вы можете не говорить ей?

— Да, разумеется! — решительно подтвердил Станислав.

— Мне надо встретиться с Вами, показать бумаги.

Эти слова Романа ещё больше удивили Белогорова — какими важными бумагами мог располагать молодой оболтус, вот только что не бездельник? Но вида он не подал:

— Да, конечно.

— Когда можно приехать к Вам? Сегодня можно?

— Да, можно. В четырнадцать тридцать удобно приехать?

— Да, буду.

Признаться, приезда Романа Станислав ждал с нескрываемым им от самого себя интересом. Петру Игоревичу и Виктории он решил пока не говорить о назначенной встрече — как ведущий адвокат по делу он имел право определять, когда и какую поступающую информацию сообщать или не сообщать. Соответственно, он попросил Алину провести Романа максимально конфиденциально — через запасной вход в его личный кабинет.

В назначенное время Роман приехал.

— Здравствуйте, Роман Геннадьевич! — пожал ему руку Белогоров и показал на кресла вокруг стола в своем кабинете. — Присаживайтесь, располагайтесь. Кофе, чай, воды? Колы?

— Нет, не надо.

Станислав тоже расположился за столом, но не на своем ведущем месте, а через стол на таком же кресле, как занял Роман — напротив него.

— Слушаю Вас, Роман Геннадьевич.

Роман молчал, явно собираясь с мыслями. Было очевидно, что решение встретиться с адвокатом, ведущим дела его и его мамы, далось ему нелегко.

Белогоров не торопил его. Он заранее понимал, что беседа окажется непростой и небыстрой.

Наконец, Роман заговорил — глухо, но уверенно, отчего его слова казались жёсткими:

— Мать постоянно «пилила» отца, вот он не выдержал и ушел от нее. Ненавижу ее за это!

Станислав хотел было сказать, что нельзя ненавидеть мать, но решил не встревать нравоучением в поток откровения человека, решившегося доверить свои сокровенные переживания.

— Они давно уже жили как кошка с собакой, ругались — я же все видел. Наверное, поэтому и он, и она не решились завести второго ребенка. Знали, что все равно когда-нибудь разведутся. И вот он не выдержал и ушел. Меня он предупредил обо всем, все рассказал мне, сказал, что хотя он по-прежнему любит ее, больше не может жить с нею в такой обстановке. И что мы с ним всегда будем отцом и сыном. И знаю, что он мать до последнего любил, несмотря ни на что — ведь он даже той женщиной, Ритой, заинтересовался, потому что она была похожа на мою мать.

Белогоров не мог не спросить:

— Вы знали, что та женщина — Ваша родственница?

— Да, знал. Она моя троюродная сестра. Она ненамного старше меня, мы даже немного общались. Сейчас я с нею не общаюсь.

Роман замолчал. Станислав тоже молчал, ожидая продолжения монолога. Было очевидно, что это не все, и что Роман готов рассказать что-то ещё.

— Мы с отцом встречались каждую неделю, тайно от матери. Для нее развод был крушением, но не из-за денег или положения — она на удивление равнодушна и к тому, и к другому — а из-за того, что все сложилось не так, как она намечала.

Роман еще помолчал, потом заговорил дальше:

— Отец мне все рассказывал, спрашивал про мои дела, но не как отец, а как старший брат — мне самому хотелось делиться с ним всем. Крутой у меня отец был. Один одноклассник однажды стал насмехаться надо мной, сказал, мол, отец твой женится, появится у него другой сын — да и забудет он тебя.

Роман усмехнулся (явно с гордостью):