Корни тайны

— Что значит отомстил? — остановил Виталий Павлович сбор документов.

— Вы отомстили за деда.

— Что?

— Вы убили Романа Геннадьевича Комина, как до этого убили Геннадия Максимовича Комина, и тем самым отомстили за своего деда.

— Я не убивал Романа! — громко сказал Виталий Павлович, распаляясь.

— А Геннадия Максимовича Вы убили? Вы же ненавидели его все эти годы — и убили его. А сообщение о смерти Романа Геннадьевича избавило Вас от необходимости убивать его.

— Я не убивал Романа Геннадьевича! — вовсю кричал Виталий Павлович.

— Но Вы убили его отца — Вы же хотели восстановить справедливость, нарушенную после смерти Вашей бабушки, Клавдии Филипповны.

— Я не убивал Романа Геннадьевича!!! Я не убивал его!!!

— Но его отца Вы убили.

— Нет!

— Убили.

— Нет!!!

— Убили — и отомстили за своего деда, Николая Кондратьевича, которого Виктор Константинович Комин свел в могилу, и за своего отца, Павла Николаевича, который оказался в детском доме, и ему не досталось ничего, а его брату Максиму Викторовичу досталось все.

Тут Виталий Павлович вскочил, отбросив собираемые документы и уже совершенно неконтролируемо крича:

— Да!!! Да!!! Я убил Геннадия Комина! Я! Я! Я убил моего двоюродного брата! Я убил Геннадия Комина! Да! Я отомстил за деда и отца! Да! Дед умер — спился и умер от огорчения из-за того, как Виктор Комин, первый муж его жены, после ее смерти лишил его всего! И все досталось только Максиму, а другой ее сын — его сын, Паша, остался ни с чем! И я отомстил за отца своего, которого, как сироту, после смерти отца отправили в детдом! А его брат жил все это время в довольстве!

Станислав выглядел шокированным подтверждением его озарения. Он был просто раздавлен. Как? Как он мог быть так слеп? Как? Как можно было все эти месяцы не замечать того, что Виталий Павлович всегда был рядом с Юлией Валерьевной и, соответственно, рядом с Романом. И ничто не подсказывало того, что этот человек как-то связан с Комиными, ничто не намекало на то, что этот скромный тихий заботливый малозаметный человек — не просто муж, или как-бы-муж бывшей жены Геннадия Комина.

А глаза Докина разгорелись невероятно-огромной ненавистью от воспоминаний — и он по-прежнему кричал:

— Деду пришлось скитаться, потому что его обвинили в том, что он кулак и троцкист! Виктор Комин обвинил его! И он спасся только тем, что бросил сына и уехал в другую область, а там, устав скитаться, запил и умер! А сына его отдали в детдом, и он жил в детдоме!!! Вы знаете, что такое жить в детдоме??? Нет — не знаете!!!! А он жил! А он выживал там! И его, как сына кулака, били там, издевались над ним! И он голодал! Там все голодали! Но он выжил! Он — выжил! И когда он стал взрослым, он хотел найти брата, но не смог. А брат его, Максим, жил припеваючи со своим отцом, ни в чем не нуждаясь! И мой отец хотел отомстить — и старшему Комину, и младшему — всем хотел отомстить! Но не успел! Но он мне все рассказал, и я поклялся отомстить! И я отомстил! Максима я достать не успел — так хоть до его сына добрался! Я убил Гену Комина! Да! Да! Я убил Гену Комина! Я встретился с ним в кафе — и отравил его! И он мертв! Он — мертв! Он — мертв! А теперь и его сын так кстати умер! Мне этот самодовольный щенок никогда не нравился. Но мне не пришлось его убивать — он сам умер!

Виталий Павлович заулыбался. Рассказ об успешно осуществленной мести явно вдохновлял его.

Но возбуждение его быстро стаяло. Мгновенно лицо его озадачилось подозрительностью:

— А откуда Вы знаете про мою бабушку, Клавдию Филипповну? про моего деда? про моего отца? Откуда Вы все это знаете?!

Теперь он начал терять терпение и раздражаться, но уже иначе — обеспокоенно, а Белогоров стал как раз совершенно спокоен — он заговорил ровным спокойным деловым голосом:

— Из документов, полученных в Вологодском областном архиве. Ваша бабушка Клавдия Филипповна умерла в 1929 году, и у нее остались два сына — Максим семи лет и Павел двух лет. Ее брак с отцом Павла не был зарегистрирован, она хотела расписаться, ради него она ушла от мужа, Виктора Комина, но тот все тянул, не давал развода, уговаривал вернутся, даже с чужим ребенком, поэтому расписаться они не успели. Отцы ее детей забрали их к себе, отец Максима забрал себе все имущество, так как они с Клавдией Филипповной по-прежнему считались супругами; он был готов забрать и Павла, потому что по-прежнему любил свою жену, но отец Павла не отдал его и увез его с собой. Они были друзьями и любили одну женщину — Клавдию. Кстати, донос на него написал не Виктор Комин, а его сосед — это мы нашли в архиве ФСБ. Так что зря он всю жизнь ненавидел Виктора Комина — тот не виновен в его изломанной судьбе. Вот копии всех документов.

С этими словами Станислав достал из портфеля стопку бумаг и положил их на стол. Это были архивные справки, просто справки, ответы учреждений, копии свидетельств.

Виталий Павлович молча смотрел на эту стопку. Он не выглядел подавленным, и даже не выглядел удивленным. Все эти документы явно были знакомы ему, и ему незачем было смотреть их.

Он холодно размышлял.