Корни тайны

Подняв взгляд от документов, Виталий Павлович посмотрел на Станислава. Станислав смотрел прямо на него. Оба молчали.

Первым заговорил посетитель:

— Вы все знаете, — задумчиво, но все же утвердительно произнес он.

— Да, — ответил адвокат. — Ваше родство с Геннадием Максимовичем и Романом Геннадьевичем Комиными мне известно полностью, история двух семей — тоже. И то, как Вы убили Геннадия Максимовича — тоже знаю: Вы отравили его за ланчем, когда вызвали его на тайную беседу и, зная из многих его интервью, как он хочет найти родственников, рассказали ему о вашем родстве. Не знаю лишь того, как Вы смогли убедить его никому не рассказывать о Вас и вашей встрече с ним.

Виталий Павлович по-прежнему молча смотрел на Станислава. Взгляд его был полон ненависти, но ненависти теперь уже невозмутимой, ровной и ледяной. В какой-то момент Станиславу стало немного не по себе — он понимал, что посетитель сейчас в таком состоянии, что может его убить. Виталий Павлович тоже это понимал, но совершать убийство здесь, в офисе коллегии адвокатов, на 4-м этаже офисного центра в старинном здании в центре Москвы, фактически в окружении сотрудников адвоката, было нелепо. Поэтому он стал собирать свои документы, со своего края стола, говоря:

— Это все придумано Вами.

— Нет, не придумано, — спокойно возразил Станислав. — Официант, который обслуживал ваш столик, проспорил своим товарищам — и был вынужден допить тот напиток, в который Вы налили яд. Его еле успели спасти. Хорошо, что он выпил совсем немного, и когда ему стало плохо, друзья-официанты сразу дали ему рвотное, а потом вызвали «скорую». Геннадию Максимовичу повезло меньше — он выпил много, поэтому и смерть наступила мгновенно.

— Это клевета! — невозмутимо парировал Виталий Павлович.

— Официант опознал Вас и Геннадия Максимовича по фотографии.

Виталий Павлович замолчал. Потом он продолжил собирать свои бумаги.

— Покушение на Юлию Валерьевну Вы совершили? — тут же спросил его Станислав.

Виталий Павлович молчал.

— Я не знаю этого точно, но предполагаю, что именно Вы пытались сбить ее тогда на пешеходном переходе, но она отвлеклась на вспышку какого-то света и вышла на переход на 2 секунды позже — поэтому Вы сбили ее, но не насмерть. А вспышка могла быть от Вашего же фотоаппарата, или телефона — это же Вы сделали фотографию ее на переходе, так?

Виталий Павлович молчал. Но по его виду можно было догадаться, что Станислав говорит все верно.

— Вы придумали замечательный план: Вы стали близким человеком для Юлии Валерьевны. Это было нетрудно — она соскучилась по мужскому вниманию и заботе, потому что ее муж больше занимался своим бизнесом, чем ею. Немного комплиментов и заботы — и она влюбилась в Вас.

По мимолетно брошенному на него взгляду Докина Станислав понял, что все именно так и было.

Тем увереннее он продолжал свой рассказ:

— Убив Геннадия Максимовича, Вы уговорили ее начать борьбу за его имущество, так, чтобы она сама требовала себе долю в совместно нажитом имуществе, а Роман боролся за наследство отца. Затем, после начала судебного разбирательства, Вы, будучи вне подозрений, без регистрации брака с нею, устраняете Юлию Валерьевну, и все процессы будет вести Роман Геннадьевич как единственный наследник обоих своих родителей. А потом Вы устраняете Романа Геннадьевича и после его смерти наконец-то заявляетесь в качестве теперь уже его единственного наследника — чтобы завладеть всем наследством Коминых и тем самым отомстить им.

Докин молчал. Белогоров смотрел на него, выдаст ли тот себя своим возмущением или отрицанием. Но тот был непроницаем.

Но станислав был абсолютно уверен в верности своего предположения:

— Чтобы добить мать, Вы оглушили и похитили Романа, и сообщили ей, что ее единственный сын убит — это же гарантированная смерть для такой матери, как Юлия Валерьевна. Так и получилось — мать не пережила сообщения о гибели ее единственного сына. Затем Вы выпустили Романа, чтобы он стал правопреемником матери и обозначился в борьбе за все имущество своих родителей. И тут сообщение о подозрительной смерти моего доверителя.

Докин по-прежнему молчал. Однако Белогоров видел, что Докин молчит как человек, находящийся в шаге от достижения своей цели, и цена ее достижения для него не важна.

В голосе Станислава появилось сдержанная, но ощутимая неприязнь:

— Вы убили их всех ради завладения наследством — мотив очевиден: Вы всех устранили, чтобы отомстить им, а заодно уж стать наследником умерших или погибших Коминых — раз уж Геннадий Комин был богат.

— Я Романа Комина не убивал. Все остальное — Ваши придумки, — твердо сказал Виталий Павлович, уже совсем успокоившийся, собрав все свои документы и закрывая папку с ними. — А какому-то официанту никто не поверит, потому что Вы зачем-то все это придумали, да еще и лжесвидетеля привлекли. Сколько Вы заплатили ему? Я добьюсь правды — Вам не поможет этот лжесвидетель.

С этим упреком Виталий Павлович поднял папку и собрался идти к двери.

— Мне, может быть, не поверят. А Вам — поверят. Вы же уже все рассказали.

— Что?