Коробка в форме сердца

— Ты что, пьян? — спросил Джуд и снова взглянул на окно. Над краем шторы ярким иссиня-белым заревом сияли огни дополнительных прожекторов. — Напился и насчет возвращения на работу звонишь? Ну, если так, то время ты, блин, выбрал…

— Нет, Джуд. Вернуться я не… не могу. Звоню просто, чтоб извиниться за все. Прости меня. Прости, что я об этом призраке на продажу тебе рассказал. Нет бы мне промолчать…

— Слушай, топай-ка спать.

— Не выйдет.

— Да что за херня там с тобой?

— Я не дома. Вышел, забрел в темноте куда-то. И даже не знаю, куда меня занесло.

Предплечья Джуда немедля покрылись гусиной кожей. Известие о том, что Дэнни посреди ночи болтается где-то по улицам, блуждает во мраке, вопреки всякому здравому смыслу, встревожило его куда сильнее, чем следовало.

— Как ты там оказался?

— Просто пошел прогуляться. Сам не пойму зачем.

— Бог мой, ну ты и наклюкался! Оглядись, отыщи табличку с названием улицы да вызови, блин, такси! — рявкнул Джуд и повесил трубку. Повесил, признаться, с радостью: очень уж не понравился ему тон Дэнни — рассеянность, тоска, замешательство в голосе бывшего секретаря.

Нет, Дэнни не сказал ничего невероятного, ничего удивительного. Просто подобных разговоров они никогда прежде меж собой не вели. Ни разу в жизни Дэнни не звонил ему за полночь, а уж тем более выпивши. Вдобавок представить его себе отправившимся на прогулку в три часа утра, да еще ушедшим так далеко от дома, чтоб заблудиться, оказалось, откровенно сказать, трудновато. Решать проблемы Дэнни при всех своих недостатках умел превосходно, оттого Джуд и держал его на жалованье вот уже восемь лет. Даже в хламину бухой, Дэнни не стал бы, заблудившись, прежде всего звонить Джуду. Скорее уж дошел бы до ближайшего «Севен-илевен»[35] и спросил дорогу. Или остановил бы проезжающий мимо полицейский патруль.

Нет, дело тут явно нечисто. Телефонный звонок, пикап мертвеца на подъездной дорожке — наверняка то и другое связано единым замыслом, это Джуд понял сразу. Нервы подсказывали, не говоря уж об опустевшей кровати.

Подумав об этом, он вновь бросил взгляд на штору, освещенную с той стороны лучами прожекторов. Собаки в вольере бесновались вовсю.

Джорджия. Джорджию надо искать, вот что сейчас главное. Потом вместе они и с пикапом как-нибудь разберутся, и со всем остальным.

Глянув на дверь в коридор, Джуд потер ладонь о ладонь, размял окоченевшие от холода пальцы. Выходить из спальни не хотелось отчаянно: откроешь дверь, а там — Крэддок, все в том же шейкерском кресле, со шляпой на коленях, с кривой бритвой на цепочке, свисающей из кулака.

Однако мысли о новом столкновении с мертвецом, о шаге навстречу тому, что ждет его дальше, надолго Джуда не задержали. Очнувшись от оцепенения, он прошел к двери и распахнул ее.

— Ну, давай, — сказал он в полутьму коридора, не успев даже разглядеть, есть ли там кто-нибудь.

Коридор оказался пуст.

Остановившись, Джуд вслушался в тишину, нарушаемую лишь его собственным, слегка учащенным дыханием. Длинный коридор окутывала темнота, шейкерское кресло у стены пустовало… хотя нет. Не пустовало. На сиденье покоилась черная шляпа-федора.

Спустя секунду до ушей Джуда донеслись приглушенные голоса на фоне шума прибоя из динамиков телевизора. Разом забыв о шляпе, он бросил взгляд в дальний конец коридора. По краям затворенной двери в студию мерцали, подрагивали синеватые сполохи. Стало быть, Джорджия все-таки там, телик смотрит?

У порога Джуд остановился, прислушался. Из телевизора кто-то что-то кричал по-испански, шум прибоя сделался громче. Собравшись окликнуть подругу по имени, Мэрибет — не Джорджия, Мэрибет, — Джуд вдруг обнаружил, что голос ему отказал: дыхания хватило только на еле слышный, сдавленный сип.

Тогда он осторожно, не без опаски отворил дверь.

Действительно, Джорджия сидела у плоскоэкранного телевизора, в мягком глубоком кресле у дальней стены. С порога Джуду был виден только ее затылок — пушистая копна черных волос в обрамлении неестественно-голубого нимба. Вдобавок голова Джорджии перекрывала большую часть изображения на экране — практически все, кроме верхушек пальм да тропической синевы небес. Лампы в студии не горели, телевизор окружал мрак.

— Джорджия, — негромко сказал Джуд.

Но Джорджия не откликнулась, и тогда Джуду подумалось, что она мертва. Сидит перед телевизором, а глаза закатились под лоб.

Джуд двинулся к креслу, но, стоило ему сделать пару шагов, на рабочем столе зазвонил телефон.

Остановившись, Джуд сумел разглядеть на телеэкране пухлощекого мексиканца в темных очках и бежевом спортивном костюме, стоящего у обочины грунтовой дороги посреди каких-то холмов, густо поросших джунглями. Тут он и понял, что́ Джорджия смотрит, хотя сам не смотрел этой пленки вот уже сколько лет. Тот самый снафф, чтоб его…

Едва телефон подал голос, Джорджия вроде бы слегка повернула голову в сторону стола и тихонько, не без усилий, перевела дух. Значит, жива… но отчего никак больше не реагирует, не оглядывается, не поднимается, чтобы ответить?

Шагнув к столу, Джуд схватил трубку в самом начале второго звонка.