Коробка в форме сердца

— Как только она заговорила с нами, в спальне холодно сделалось, просто жуть. Дрожь колотит, пальцы даже планшетки не чувствуют, а потом ты о чем-то спросил, и я сразу же поняла, что Анна ответит. Что она хочет сказать. Ни голосов не слышала, ничего этакого — просто поняла, и все. Поняла, а вот сейчас уже не понимаю. Забылось все, из головы вылетело — и что ей от меня требовалось, и что значит «стать дверью». Одно ясно: кажется, она хотела сказать, что если Крэддок сумел вернуться назад, то и она сможет. Только ей в этом помощь кое-какая нужна, а я каким-то образом могу помочь… Но есть нюанс. Возможно, для этого понадобится умереть.

— Я же сказал: о твоей смерти и речи не может быть, если мое слово тут хоть что-нибудь значит.

Мэрибет улыбнулась. Сколько усталости чувствовалось в этой улыбке…

— Нет. Извини, тут твой номер — шестнадцатый.

Поначалу Джуд просто не нашелся с ответом. Один верный способ вывести Мэрибет из-под удара ему в голову уже пришел, только распространяться о нем вслух он не собирался. Способ был очевиден и прост: если умрет он сам, Крэддок уберется восвояси, а Мэрибет останется в живых. В конце концов, Крэддоку нужен только он — возможно, мертвец вообще имеет право оставаться в этом мире лишь до тех пор, пока жив Джуд. В конце концов, Джуд купил его честь по чести, расплатился и за него, и за костюм мертвеца сполна. Скоро неделя, как Крэддок склоняет Джуда к самоубийству, а Джуду, зациклившемуся на сопротивлении, до сих пор не приходило в голову одной простой вещи: стоит ли овчинка выделки? Не слишком ли дорого обойдется спасение? Не проще ли уступить мертвецу, раз уж он все равно обречен? Ведь чем дольше он упорствует, тем вернее утащит за собой Мэрибет — мертвый живущую…

А Мэрибет все глядела, глядела на него, не сводя с Джуда чудесных, влажно, словно чернила, блестящих во мраке глаз. Джуд нежно смахнул с ее лба прядь волос. Совсем юная, невероятно красивая… вот только как же горяч мокрый от пота лоб! Сама мысль о том, что ей суждено умереть прежде Джуда, казалась не просто невыносимой — кощунственной.

Придвинувшись ближе, Джуд взял ее за руки. Если лоб Мэрибет был влажен и слишком горяч, то руки, настолько же влажные, оказались холодными как лед. Повернув ее кисти кверху ладонями, Джуд окинул их взглядом и чудом не ахнул от неожиданности. Не только правая, обе ее ладони сморщились, побледнели — хотя правая выглядела куда страшнее: подушечка большого пальца превратилась в сплошной блестящий гнойник, а ноготь слез начисто. Вдобавок ладони покрылись частой сеткой извилистых багровых линий, тянувшихся вдоль тоненьких ветвистых вен к предплечьям и, расходясь в стороны, воспаленно алевших поперек запястий, точно глубокие резаные раны, нанесенные ножом или бритвой.

— Что же это такое? — выдохнул Джуд, хотя ответ знал заранее. Что же еще, как не история о гибели Анны, написанная на коже Мэрибет?

— Анна… теперь мы с ней вроде как вместе. Вдвоем в одном теле. И, кажется, уже довольно давно.

Наверное, ее ответ должен был удивить Джуда, однако нисколько не удивил. Он и сам чувствовал, что Мэрибет с Анной каким-то образом сходятся, срастаются в одно целое. Взять хоть вернувшийся к Мэрибет акцент — чем не лаконичный, протяжный деревенский говорок Анны? И эта новая привычка поигрывать прядями волос — тоже одна из привычек Анны…

— Ей нужно с моей помощью вернуться в наш мир, чтобы помешать ему, — продолжила Мэрибет. — Я — дверь, как она объяснила.

— Мэрибет, — начал Джуд, но тут же умолк, не зная, что еще ей сказать.

Мэрибет, прикрыв глаза, улыбнулась.

— Да, так меня и зовут. И не трепли мое имя попусту. А хотя… хотя… хотя трепли, не стесняйся. У тебя оно здорово получается. Только обязательно целиком. Не просто «Мэри».

— Мэрибет, — повторил Джуд и, выпустив ее руки, поцеловал ее чуть выше левой брови. — Мэрибет…

Второй поцелуй пришелся в левую щеку, и она снова вздрогнула — на этот раз от удовольствия.

— Мэрибет…

С этим Джуд поцеловал ее губы.

— Да, это я. Я самая. Та, кем мне и хочется быть. Мэри… Бет. Будто бы две девчонки по цене одной. А знаешь, может, девчонок у тебя теперь в самом деле две! Если Анна в меня вселилась… — Открыв глаза, Мэрибет встретилась с Джудом взглядом. — Может, ты, когда любишь меня, и ее любишь тоже. Замечательное приобретение, скажи? Выгода просто адская. Вот где, где ты еще такую, как я, найдешь, где?

— Да уж, повезло мне с приобретением невероятно, — согласился Джуд.

— Так на носу себе и заруби, — сказала Мэрибет, целуя его в ответ.

Отворив дверцу, Джуд велел собакам выметаться наружу, и они с Мэрибет на время остались в кабине «Мустанга» одни, а овчарки улеглись рядом, на цементном полу гаража.

36

Разбуженный громким собачьим лаем, Джуд вздрогнул и открыл глаза. Сердце в груди застучало вдвое чаще обычного, а первой мыслью, пришедшей в голову, оказалась: «Призрак. Опять он здесь».