Король

Расположенный в глубине территории бассейн был укрыт на зиму, но Лейла представила его полным воды, подсвеченной снизу, лазурные волны завлекали, успокаивали кожу и суставы. Она поплавает как только представится такая возможность… на свежем воздухе. Как бы ей ни нравился бассейн в учебном центре, в воздухе пахло хлоркой, и, привыкнув к прозрачным, естественным водам в Святилище, Лейла не хотела…

Она внезапно замерла. Застопорились вялые мысли. Застыло все, кроме ее дыхания и биения сердца.

Закрыв глаза, она мысленно проиграла произошедшее в столовой, видя муку на лице Рофа, когда объявили новости, слыша возмущение и агрессию в голосах Братьев, вспоминая, как Рив не сводил с Короля взгляда, будто считывал то, что она не могла почувствовать.

За этим стоял Кор.

Без сомнений. Организовав покушение на жизнь, после едва ли станешь отсиживаться молча в стороне, пока Глимера, согласно букве закона, осуществляет твои планы. Нет, он стоял за происходящим. Где-то.

От мыслей скрутило желудок, и она продолжила свою прогулку, пройдя мимо бассейна к геометрическому саду. И дальше, до самого его конца, к двадцатифутовой стене, опоясывающей всю территорию Братства.

Она продолжила идти вперед, ее уши уже занемели. Как и ее нос. Но ей было все равно.

Образы Бэт, появившейся в арочном проеме столовой, и того, как Роф смотрел на нее через широкий стол, смешались с еще более трагичными и предательскими воспоминаниями о…

О которых она отказывалась думать. По крайней мере, пыталась. Она что, на самом деле пустила Кора в машину? Позволила сидеть рядом с собой, пусть и безоружным, оставив на капоте Мерседеса зверские орудия… говорить с ней? Держать ее за руку?

— Прекрати это, — предупредила она себя.

Ничего хорошо не выйдет, если помнить ту связь, искру между ними.

Лейла замедлилась. Остановилась. С поразительной четкостью и без капли вины вспомнила, как Кор смотрел на нее.

Она так мало знала о нем… не считая его политических притязаний, он был абсолютным незнакомцем, причем смертельно опасным. Но ей показалось, судя по неловкости, которую он испытывал в ее присутствии, что он не часто бывал в женском обществе.

Причина была, очевидно, в его лицевом дефекте.

Но с ней… он был другим.

Не считая ее беременности, ничто в этой жизни не оказывало на нее большого влияния. Но она не стала бы кротко стоять в стороне, если бы могла сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь Рофу в этой ужасной ситуации.

Она чувствовала вину. За многое.

Но она могла попытаться и сделать что-нибудь с этим.

Достав мобильный телефон, тот, что Куин заставлял ее брать с собой повсюду, она выбрала функцию «вызов».

Кор сказал, как связаться с ним, цифры въелись в ее мозг в тот же момент, как они сорвались с его губ.

Она не думала, что когда-нибудь наберет это номер.

С каждым ударом пальца по экрану, телефон издавал разный звуковой сигнал, ряд закончился на седьмой цифре.

Ее палец завис над кнопкой «Вызов». А потом она нажала ее.

Она дрожала, приложив тонкий, размером с игральную карту, телефон к уху. Раздался один звонок… второй…

Лейла резко обернулась.

Слева, у дальнего края стены, она услышала отдаленный звук, настолько слабый, что она не обратила бы на него внимание, если бы он не вторил ритму звонков в ее трубке.

Сотовое устройство выскользнуло из ее рук и приземлилось на снег у ее ног.

Он нашел их.

***

Стоя в душевой Эссейла, закрыв глаза и прислонившись к стене, Сола не знала, как долго уже находилась под горячей струей, позволяя воде бить по ее плечам и стекать по спине.

Непонятно почему, но она замерзла до жути… хотя в ванной было достаточно горячо, чтобы назвать ее сауной. И она точно знала, что подняла внутреннюю температуру тела до ста пяти градусов.

Ничто не могло растопить лед, поселившийся в ее груди.

Она сказала бабушке, что на рассвете они уезжают в Майами.

В ретроспективе казалось тупой затеей покупать убежище в самом сердце семейного бизнеса Бенлуи. Но, если повезет, Эдуардо — если тот еще жив и станет распорядителем завещания Бенлуи — будет занят, скупая бледно-голубые Бентли и простыни Версаче со звериным принтом, и даже не вспомнит про нее.

Если, конечно, он вообще в курсе того, что его брат с ней сделал. Или задумывал сделать. Рикардо был тихушником.

Боже… что Эссейл сделал с ним?

Его лицо мелькнуло в памяти, с кровью вокруг рта и на подбородке, отчего ее стало морозить еще сильнее, она обернулась…

— Черт! — закричала она, посмотрев в запотевшее стекло.

В дверном проеме стояла мужская фигура, недвижимая, словно статуя, и по-тигриному мощная. И он наблюдал за ней подобно хищнику.

Она мгновенно разогрелась изнутри… потому что знала, зачем он пришел, и тоже этого хотела.

Эссейл подошел к разделявшему их стеклу и распахнул дверь. Он тяжело дышал, и в свете лампы над головой, его глаза сияли, словно две зажженные спички.

Он зашел в душевую кабину полностью одетый, его лоферы от Гуччи были безнадежно испорчены, темно-коричневый замшевый пиджак впитывал падающую сверху воду, обретая оттенок крови.