Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

По всей видимости, дело обстояло не столь радужно, поскольку в беседе с лордом Макартни Людовик XVIII также пытался прозондировать эту возможность {1272}, а его окружение пыталось выяснить у дипломата, не смогут ли англичане подобрать и переправить туда подобающую королю лошадь{1273}. Российский поверенный в делах в Генуе Лизакевич сообщал в шифрованной депеше от 2 (13) августа 1795 г., что Маккартни якобы готов был предоставить Людовику XVIII английскую эскадру, чтобы переправить того в Вандею, где Англия и обещала признать его королем. И Людовик XVIII якобы даже намеревался туда отправиться{1274}. В действительности англичане предпочитали, чтобы сначала в Вандее оказался граф д’Артуа, и готовы были этому поспособствовать. Ф. Мэнсел пишет, что Англия предлагала королю вместо этого переехать в Гибралтар, однако Людовик XVIII счёл это бессмысленным{1275}. И тут ситуация была несколько иной: Гренвиль считал, что лучше всего Людовику XVIII было бы, если его вышлют из Вероны, поселиться в Империи или Испании, а на худой конец в Риме. И отмечал, что он готов предложить как вариант Гибралтар, но этот вариант не очень желателен, учитывая неминуемые конфликты с испанским правительством{1276}. После заключения мира с Испанией, Людовик XVIII вновь напишет Георгу III письмо с просьбой перевезти его по морю в Бретань{1277} и вновь получит отказ{1278}. В послании герцогу д’Аркуру король сетовал:

Они боятся за мою жизнь, но что значит этот страх по сравнению с моей честью и моей славой? За что британское министерство должно чувствовать большую ответственность, за жизнь человека или за судьбы королевства? Какой выбор! Как их можно сравнивать?! {1279}

К концу сентября российским дипломатам стало известно, что в Вандею собирается отправиться епископ Арраса, а король принял решение лично там появиться лишь в случае успеха своего брата {1280}, однако иных следов этого замысла мне обнаружить не удалось.

В то же время российская дипломатическая переписка позволяет нам шаг за шагом проследить за реализацией планов графа д’Артуа. Интерес к ним был тем более велик, что Месье подавал их как реализацию наказа Екатерины II, полученного несколько лет назад. Российский полномочный министр в Турине граф Штакельберг доносил вице-канцлеру графу Остерману 22 сентября (3 октября) 1795 г.:

Я уполномочен передать Её Императорскому Величеству заверения в том, что Монсеньер граф д’Артуа, как только прибудет в Вандею, станет полностью следовать инструкциям, которые Она дала ему при отъезде из Санкт-Петербурга{1281}.

Сразу после смерти Людовика XVII Воронцов сообщает о намерении графа д’Артуа через две-три недели высадиться во Франции{1282}. Но из депеши от 3 (14) июля мы узнаем, что принц ещё даже не прибыл в Англию, хотя за ним и был специально отправлен фрегат{1283}. Позднее, 24 июля (3 августа), Воронцов сообщит, что д’Артуа организует близ Портсмута вторую экспедицию из французских эмигрантов и англичан{1284}, которая в середине августа была задержана отсутствием попутного ветра{1285}. И только 15 (26) августа граф д’Артуа с 4 тысячами солдат отправляется к Шаретту, который должен был подготовить его высадку{1286}. Но и в середине{1287}, и в конце сентября{1288} из Лондона докладывали, что Месье, добравшийся, наконец, до французских берегов, всё ещё ждал известий от Шаретта. К этому време- ни высадка д’Артуа уже воспринималась как попытка реванша за Киберон, когда появление принца крови на французской территории должно было призвать всех роялистов под его знамена{1289}.

Затягивание начала активных действий не могло не вызвать удивления в Санкт-Петербурге. Характерно, что граф д’Артуа посчитал необходимым в этой ситуации оправдаться перед Екатериной II и даже направил к ней своего посла герцога де Серана. В письме к императрице Месье утверждал, что узнав об отказе перебросить во Францию корпус лорда Мойра, он через герцога д’Аркура просил английское правительство «выделить ему фрегат или куттер, или даже рыбацкую лодку», но его побоялись отпускать одного и решили придать ему 3 тысячи английских солдат {1290}.

Следует отметить, что эмигранты настолько не сомневались в успехе экспедиции, что д’Артуа хотел даже взять с собой сына, герцога Ангулемского, и только слова герцога д’Аркура о том, что Франция может лишиться наследника престола, заставили его отказаться от этой идеи{1291}. Кроме того, в начале сентября в Портсмут прибыл герцог де Бурбон с тем, чтобы позднее присоединиться к д’Артуа{1292}. Тем не менее, так и не сумев высадиться на французский берег, принц вынужден был возвратиться в Англию, хотя в депеше графа Воронцова от 30 октября (10 ноября) содержится любопытное упоминание о новых планах отправить д’Артуа на один из островов поблизости от Франции, из чего посол делает вывод, что англичане всё ещё не отказались от идеи переправить брата короля в его родную страну{1293}.