Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Противники Людовика XVIII неоднократно использовали эту дружбу для пропаганды. Так, весьма популярной в конце 1810-х гг. была вышедшая несколькими изданиями и переведённая на французский книга члена английского парламента и близкого друга лорда Байрона Дж. Хобхауза, побывавшего в 1815 г. во Франции и бывшего свидетелем возвращения Наполеона с о. Эльба. В ней Хобхауз цитировал одну из французских газет, вышедших в мае 1815 г.:

С 25 лет Людовик XVIII постоянно имел признанного фаворита, и этого фаворита он всегда предпочитал своим друзьям и даже родственникам. Тот, кто не завязывал отношений с этим человеком, не мог и надеяться получить доступ к королю. Даже упорная и ревнивая женщина так не старается понравиться своему мужу, как такой фаворит старается оставаться в милости у своего господина, чтобы тому казалось невозможным без участия своего министра (ministre de la chambre ou du cabinet) принять кого бы то ни было, рассмотреть любое прошение, вскрыть любое письмо [...] Людовик XVIII в полной мере чувствовал эту зависимость, порой она его возмущала, в глубине души он ненавидел такого человека, презирал его, однако держал при себе. Недостаточно энергичный, чтобы сбросить с себя это ярмо, в отсутствие такого слуги-тирана он испытывал раздражение, но всё же всякий раз надевал привычные оковы. И такой человек имел на этого принца столь великое влияние, что тот, вместо того чтобы отказаться от фаворита, готов был поссориться даже со своей семьёй, со своими друзьями, со всеми королями Европы{1682}.

Историки также, скорее, остаются в рамках «чёрной легенды». У Доде читаем: «Нет уверенности, что д’Аварэ обладал всеми необходимыми качествами для той великой роли, которая была ему предназначена Людовиком XVIII. Щуплый, хрупкий, ослабленный болезнью груди, которая подтачивала его, хотя и не повлияла на крепость духа, он обладал душой впечатлительной, способной испытывать вдохновение, но не способной доводить дела до конца. Он быстро загорался, был склонен к недоверчивости, легко начинал страдать подозрительностью, оставаясь при этом простодушным. В ситуации, когда другие сказали бы, что необходимо более принимать во внимание результаты, нежели средства и способы их достичь, он часто не готов был использовать агентов легкомысленных, поверхностных или бессовестных, готовых на всё, годных на всё, тех, кого воля случая или нищенское существование заставило выдвинуться из разных партий и поставить себя на службу делу короля». Доде называет д’Аварэ человеком Старого порядка, полагает, что именно он подпитывал в Людовике XVIII желание отомстить {1683}.

Признаюсь, никаких следов именно такого пагубного влияния графа д’Аварэ мне обнаружить в документах эпохи не удалось. Всё свидетельствует о том, что Людовик XVIII относился к графу именно как к фавориту. В традициях европейских монархий раннего Нового времени фаворит, не занимая никаких официальных государственных должностей, стоял, по сути, между королём и системой управления страной, как раз и играя роль своеобразного «второго я» государя. Через него шли значительная часть официальной корреспонденции, прошения и жалобы, множество мелких дел, на которые монарх мог позволить себе не отвлекаться. Абсолютно такую же роль, с поправкой на национальную специфику, играли герцог Бэкингем или граф-герцог Оливарес. Одновременно с этим в тех вещах, которые не входили в сферу ответственности фаворита, последнее слово оставалось отнюдь не за д’Аварэ - и мы это видели на примере Веронской декларации.

К тем, кто в разное время был допущен в окружение короля к политическим вопросам, можно причислить и ещё несколько человек. Один из них - Анн-Луи-Анри, герцог де Ла Фар (La Fare) (1752— 1829). Они знали друг друга ещё с Ассамблеи нотаблей 1787 г., на которой де Ла Фар хотел быть в секции Месье, но оказался у принца Конде{1684}. Епископ Нанси (1787), депутат Генеральных штатов от духовенства (1789), герцог де Ла Фар в январе 1791 г. был вынужден эмигрировать. И далее, вплоть до 1814 г. мы постоянно видим его рядом с Людовиком XVIII, который поручал ему различные дипломатические миссии (в том числе при Венском дворе), доверял распоряжаться финансами, предназначенными для поддержки рассеянных по Европе эмигрантов. В октябре 1795 г. епископ писал:

Моя частная и уединённая жизнь, возможно, принесёт пользу королю и монархии, поскольку я уже потратил два года на разработку общего плана реставрации французской монархии от фундамента до последней черепицы на этом здании {1685}.

К сожалению, план этот, по всей видимости, не сохранился. После Реставрации герцог вернётся на родину, станет архиепископом Санса (1817), пэром Франции (1822) и, наконец, кардиналом (1823){1686}.