Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Обозначив таким образом свою позицию и сделав это довольно жёстко, король, тем не менее, постарался, чтобы обрисованные им контуры государственного устройства не воспринимались негативно. Так, Людовик XVIII специально подчёркивал характерный и для Старого порядка принцип верховенства закона над всеми, включая монарха, «чтобы обезопасить мудрость законодателя от козней обольстителей и защитить от злоупотреблений власти свободу подданных». Напротив, большинство черт Старого порядка, которые вызывали бурные дискуссии ещё в 1789 г., король и вовсе постарался в Декларации обойти. Хотя высказывались предложения объявить об отмене «тягостных и одиозных» феодальных прав (тем более что этого требовали ещё в наказах Генеральным штатам){890}, в окончательном тексте о них нет ни слова. Советовали специально отметить, что налоги должны платить все три сословия{891}, однако король указал лишь, что условия установления налогов регулируются конституцией, «чтобы народ мог быть уверен: налоги, которые он платит, необходимы для блага Государства». В остальном экономические вопросы Людовик оставил за рамками Декларации, хотя ему предлагали напомнить о том, что «вашу собственность ранее обеспечивали, как и трон, закон и король», когда их не стало, она сделалась жертвой разбойников {892}.

Кроме того, проекты предусматривали восстановление парламентов, «хранителей такого государственного устройства, которое предоставляет законам истинную защиту от нововведений»{893}. Такой же точки зрения придерживался и герцог д’Аркур, посол Людовика XVIII в Лондоне. Встретившись с ним в начале июля 1795 г., Г. Моррис попытался убедить посла, «что вначале восстановление парламентов вызовет большие трудности со стороны народа, а затем это приведёт к тому, что они окажут сопротивление его [короля. - Д. Б.] мероприятиям»{894}.

Здравый смысл победил: формально в Декларации о парламентах нет ни слова. Король упоминает лишь о «наших палатах магистратов (cours de magistratures), которые всегда были включены в органы правосудия и подавали пример повиновения законам, служителями коих являлись», а также провозглашает, что конституция «доверяет главным корпорациям магистратов (premiers corps de magistrature) сохранение законов, чтобы они следили за их исполнением и напоминали Монарху о его святой обязанности, если он станет заблуждаться». Будут ли это старые парламенты или какие-либо иные органы, совершенно не ясно.

Одновременно планировалось и немало нового - даже если оставить в стороне абстрактную фразу о том, что пороки древней системы управления страной будут исправлены. Так, например, и король, и авторы многочисленных проектов не могли не задумываться над тем, что будет после восстановления монархии с людьми, сделавшими за шесть лет революции успешную военную или чиновничью карьеру. Один из авторов даже предлагал провозгласить «фундаментальным законом государства» (видимо, по аналогии с фундаментальными законами монархии) следующий принцип: «Любому, вне зависимости от сословия, к которому он принадлежит, открыт доступ ко всем званиям, местам, постам, должностям как духовным, так и гражданским, и военным» {895}. Ещё до принятия Декларации государственный секретарь по иностранным делам У. Гренвиль высказывал уверенность, что французские принцы будут следовать своей договорённости с королём Англии о том, что после реставрации монархии будут соблюдены «финансовые обязательства и даже те, что относятся к должностям и наградам» {896}.

Следуя этой же логике, король пояснял, что конституция

не закрепляет ни за одним сословием каких бы то ни было политических прав, не характерных для всех; она оставляет доступ ко всем занятиям открытым для французов из любого класса; она в равной мере обеспечивает защиту общества всем людям и всему имуществу - именно так она заставляет исчезнуть в глазах общества и в храме Правосудия всё то неравенство среди жителей единой империи, которое гражданское общество поневоле привносит через их положение и состояние.

Несомненно, здесь не говорилось о равенстве всех сословий, однако нарисованная картина разительно отличается от той, которая

была характерна для Старого порядка. По сути, это несколько модифицированные статьи Декларации прав 1789 года о равенстве прав, о равенстве всех перед законом, о равном доступе ко всем общественным должностям. Говорилось в королевской Декларации и о том, что конституция гарантирует французам личную свободу