Король Дебрей

– Я сама ничего не говорю тебе. – Мой голос дрожал, как те тростниковые стебельки от слабого дуновения ветра. – Знаешь, я никому ничего не говорю о себе.

– Почему?

Никогда не задавала себе этот вопрос. Наверное, потому что я всегда знала что это тщетное занятие. Тот же Сизифов труд.

Я пожала плечами.

– Потому что никто не поймет, ни отец, ни мать. У всех свои дела. Даже у старой подруги есть дела поважнее.

Лицо Артура было таким печальным, что я вмиг пожалела о сказанном.

Правда, он быстро пришел в себя: – Ты можешь рассказать мне.

Я невольно улыбнулась.

– Хочешь, чтобы я тебе на жизнь пожаловалась? – Он начал бодренько кивать. – На учебу и на родителей? – Он покивал еще немного. – И на своего одноклассника с дефицитом внимания и чувством собственной важности? – Он, задумавшись, нахмурил брови, после чего кивнул сильнее прежнего. Я тяжело вздохнула: – Ты не знаешь, на что ты подписываешься, да?

– Я готов на все, если это поможет мне тебя понять.

Господи боже, он произнес это так четко, без единой запинки, что мне даже подурнело. Как отрепетированный текст. Еще и дикция этому способствовала.

Что с тобой, парень? Ты точно маленький мальчик, который в сентябре пойдет в 7 класс, чтобы начать изучать физику, геометрию и химию?

Собраться с мыслями было очень непросто.

– Если хочешь понять меня, то это не та тема для разговора. Человек состоит не только лишь из проблем.

– Тогда… из чего состоишь ты?

Благо, я недолго думала над этим ответом.

– Из воспоминаний о детстве. Обрывочно, правда, местами даже нематериально, как размазанная краска по картине, но передающее настроение. Это что-то сделано из легкого, неуловимого. Из того, что с тобой не навсегда. Из весеннего солнца рано утром, когда босиком выходишь на террасу, а на траве еще лежит роса. Снаружи холодно после ночного тумана, но солнце греет тебя и уже не так зыбко. Кругом сияют капли воды, отражая блеск, распускаются бутоны одуванчиков, пахнет свежескошенной травой. Нет никаких забот, никаких проблем. Только детская мечта о том, что этот момент никогда не кончится, а дальше наступит вечное лето. Вечное лето лишь для меня одной…

Он слушал меня, не моргая: – По-моему, это лучшее, что я когда-либо слышал!

Я подавила невеселый смешок. Былое папино воспитание оставило след в моей жизни.

– Это просто глупый фрагмент из далекого прошлого. Сейчас я состою из троек в дневнике, четырех стен в своей комнате, безвкусного настенного ковра и нескольких клубков шерсти. Еще из собирания разноцветных динозавров, одного из которых я уже больше года не могу найти пачке мармеладок для полноты коллекции.

– И вовсе не глупый. – Мне впервые удалось увидеть, как он дуется. – У меня нет похожего воспоминания, но я могу вспомнить, как выходил по утрам на балкон, а мама выращивала там бархатцы. Я всегда хотел нарвать их и положить в вазу, но это строго запрещалось. Поэтому я просто смотрел на них.

– Думаю, она не была неправа.

– Знаю. Она и не ругала меня. Она хорошая, всегда читала книжки, учила быть снисходительным к другим. Любила растения в горшках и говорила, что цветам нужно давать естественный ход жизни.

– Мне жаль, что твои родители разводятся.

– И мне жаль…

Наступило неловкое молчание.

– А что за разноцветные динозавры? – Вдруг спросил он.

И что меня дернуло сказать об этом?

– Ну, в местном магазине продаются маленькие пачки мармеладок, а в них фигурки динозавриков. Их 7 штук, а я собрала 6. Никак не могу найти птеродактиля, вот и бешусь.

Немного подумав, он заключил: – Не можешь закрыть гештальт.

– Типа того. – Я не знала что это такое. Точнее, интуитивно понимала, но не могла объяснить. Поэтому я решила не выдавать своего невежества и просто согласилась. – Такая глупость, если честно, но мне так приятно собирать их. Мне кажется, если я найду это недостающее звено, то смогу с уверенностью сказать себе, что я хоть в чем-то преуспела.

Он потер подбородок. – А как он выглядит?

– Птеродактиль? Ну, он похож на птичку с большим клювом. Судя по вкладышу, он должен быть зеленого цвета.

– Понял.

Наш диалог прервало громкое кудахтанье несносных птиц. Эти курицы ничего не боялись: ни людей, ни смерти, ни двух пар резиновых сапог, что могли по ним пройтись. Более того: куры сами охотно ступали по нашим ногам своими когтистыми лапами. Некоторые из них даже пытались подлететь и клюнуть нас.

Мальчишка позади громко смеялся от этого зрелища. Мы его уже видели вчера, но теперь он был без компании. Стало ясно, что он живет по соседству и наблюдать за куриным терроризмом – каждодневная процедура.

– Нет, так это оставлять нельзя! – Артур был не на шутку зол и это вторая новая для меня эмоция за день. – Я попробую поставить забор.

Делать нечего. Да и за гальку все еще стыдно. Поэтому я добровольно вызвалась помогать.

Да, забор был стар, поломан, но большей частью, он был просто повален на землю. Мы, не обращая внимания на издевки глупого мальчишки. Решили, что этот забор все же можно починить.