Король Дебрей

Когда я закрывала калитку, на мои глаза попалась моя молчаливая бабушка, сидевшая неподалеку от ступенек. Та махала мне рукой. Мне стало не по себе, но головой, в знак признательности, кивнула. Она никогда не проявляла ко мне любезности, в моем воспитании не участвовала вовсе. Я всегда знала ее как тихую старую женщину, которая сидит на террасе в углу, или копает грядки, или что-то готовит.

До меня дошло, что я совсем не знаю, какой жизнью до меня и матери она жила. А главное, кем был мой дед. У нас в семье на эту тему рассуждать не принято.

За гаражами опять кто-то лобзался. На сей раз, я взяла на себя смелость скривить лицо, вот только тщетно. Парочка была слишком увлечена друг другом, им не до моих «детских замашек». Я знала их, оба из Алисиной компании.

Ирина Владимировна встретила меня еще большей неприятной гримасой. Всегда, когда появляюсь я, она делает такой вид, будто ее вот-вот стошнит. Мне никогда не приходило в голову задать элементарный вопрос: «Что я вам сделала?» Почему? Не знаю. Может субординация тому виной. Только вот ее чувствовала одна я. Она, по всей видимости, ко мне этого не испытывала. Я не могла позволить себе даже злиться на нее, не то что попытаться выяснить с ней отношения.

Я представила весы. На одной чаше была я, на другой все кого я знаю. Казалось бы, какая чаша должна упасть понятно, но почему-то перевешиваю всех – я. Остальные смотрят на меня свысока.

Хотя бы сегодня Боря жеманно отворачивался от меня. Обиделся. Тем лучше, минус человек.

А вот недовольное лицо библиотекарши меня действительно удивило. Она пришла в кабинет на перемене. Я обычно не выходила в коридор в это время, людно. Стоять и разговаривать не с кем. Она явилась как ураган, испепеляя меня взглядом.

– Вагнер!

– А?

– У меня из-за тебя цветок погиб!

Я сидела молча и тупилась на нее. Ну откуда ж мне было знать, что са… сансе… сансевиерия, господи ты, боже мой, не требует к себе чрезмерного ухода и часто поливать ее не стоит!

Я даже не пожала плечами. Просто не посмела, лишнее действие. Те, кто оставался в кабинете, смеялись надо мной. Позади я уловила еле слышное хмыканье Борислава. Это было ожидаемо с его стороны, есть в нем эта гадкая «мстительность».

Вот если бы тут был Артур…

Он ни за что на свете не стал осуждать меня. Не знаю, почему именно эта мысль всплыла в мою голову, но… мне так хотелось, чтобы он был моего возраста, перешел в мой класс и заступился за меня. Когда он вырастет – станет другим человеком и у него появятся другие интересы. Он заведет себе других друзей, и наше общение сойдет на «нет», я знаю это. Тем не менее, где-то внутри теплилась надежда на то, что в свои 16 он останется «бабушкиным Артуриком». Человечком, что удивляется захолустному пруду и пытается помочь старенькой бабушке.

Слез не было, я их «проглотила».

«Хохотушка», точнее та, что еще неделю назад была ей, смотрела на меня, скрестив руки. Я хотела было прервать молчание обещанием принести другой цветок, но у нас в доме не было комнатных растений. Они были когда-то, но те вечно погибали. Видимо неумение следить за чем-то или кем-то – тоже проклятие «Вагнеровской породы».

– Я что-нибудь придумаю. – Наконец выдавила из себя я, чем заслужила еще больше смеха в классе.

Библиотекарь недовольно хмыкнула, но позже одобрительно кивнула. Уходя, она напомнила, чтобы я не забывала заходить в библиотеку и хлопнула дверью так, что со стен посыпалась известка.

Да, видимо «Вагнеровская порода» распространяется на тех, кто со мной просто дружен. Опять одной загадкой меньше.

Я пыталась перевести дыхание, но руки предательски дрожали. «Только не плачь, пожалуйста, только не плачь» – повторяла я. Казалось бы, за столько лет жития с тираничной матерью я должна была «стать гранитом», но я всего лишь «известка». Хорошо хоть Ирины Владимировны здесь нет, та добила бы меня своей ухмылкой.

После этого урока я получила прозвище «убийца растений».

«Мило».

***

Когда я шла в библиотеку следующим уроком, мне навстречу попалась Алиса. Она что-то высматривала в телефоне, но ненароком глянула прямо мне в глаза. Я уже и забыла, что у нее тоже карие глаза. Она не смотрела на меня с осуждением или отвращением, это скорее был взгляд испуганной лани, увидевшей хищника. Внешне я не придала этому значения, да и длилось это не больше секунды, после она снова уткнулась в экран. Должна признать, в этих глазах тоже не угасал блеск.

Я держалась, чтобы не посмотреть ей вслед.

Библиотекарша все еще была зла на меня, но я «сделала морду тяпкой» и, не издав ни единого звука, протерла полки.

Да, цветок выглядел неважно. Она специально перенесла его на стол, чтобы я лучше видела результаты своей «благотворительности».

«Ой, Риночка, что бы я без тебя делала» – вспомнила я, изображая ее голосок. «Если бы не ты, только и делала, что бежунькала, хи-хи-хи!» Мне пришлось отвернуться вплотную к полкам, чтобы она не увидела моей улыбки.

Этого не требовалось. Когда я повернулась, ее здесь не было. Видимо ушла в столовую, не предупредив меня. Пусть дуется сколько душе угодно, я устала оправдываться за свои действия.