Король франков

   — Ты ведь меня знаешь, Карл, я не охоч до сантиментов. Мне ничего не стоит схватить тебя за ноги и, размахивая тобою как дубиной, уложить на месте обоих аргусов. Невесёлым окажется конец брата Лотаря. Не поздоровится, конечно, и мне, но прежде чем отдать богу душу, я уложу не меньше полусотни твоих соратников. А потом, узнав об этом, Ричард Нормандский сотрёт в порошок всю твою армию и сожжёт этот город. Я доходчиво объяснил, герцог, или ты чего-то не понял?

Карл насупил брови, шагнул назад и сел на трон, скрестив руки на груди:

   — Я думал, меня навестил прежний друг.

   — Я и пришёл к тебе как друг, но ты принял меня как враг. Я ведь ничем не провинился перед тобой, за что ты стал меня ненавидеть?

Опустив взгляд, Карл долго молчал, хмуро глядя в пол. Потом сказал:

   — Я слишком долго смирялся, Можер. Настала пора ненавидеть. Но не тебя, ты прав. Ты тут ни при чём, — он подошёл к нормандцу, взял за руку повыше локтя. — Забудем...

   — И мою просьбу тоже?

   — Чего ты хочешь?

   — Прежде всего, вновь увидеть в тебе друга. Проходя по дворцу, я не встретил Вии. Где она и что с ней?

   — О, она теперь баронесса, Эмма сделала её знатной дамой.

   — И поплатилась за это тюрьмой, в которой ты её держишь?

   — Тебе даже это известно?

   — Отпусти её, она тебе не нужна.

   — За этим ты и пришёл?

   — Я пришёл к Каролингу, который должен считать для себя унижением воевать с женщинами.

   — Да, я помню... — задумчиво проговорил Карл. — Помню, Можер, что у вас с ней было и, может быть, согласился бы с тобой... Но она мой враг! Это она нашептала Лотарю, чтобы он изгнал меня из своего окружения. Это по её милости я стал изгоем вместо того, чтобы быть королём. Это ей обязан Гуго тем, что я захватил его столицу, которая по праву принадлежит мне.

   — Чем же вызвана была её ненависть к тебе?

   — Кто-то нашептал Эмме, будто я обличил её перед мужем в любовной связи с епископом Асцелином. Желая обелить себя, она этаким пушистым котёнком потёрлась о ножки моего брата и напела ему, что это мои козни. Брат, обрадовавшись благовидному предлогу избавиться от того, кто, как он считал, метил на его место, тотчас лишил меня прав на царствование. Теперь ты понимаешь, что я не могу её отпустить? Она мой враг, которому я пытаюсь найти подходящий вид казни, а до тех пор держу взаперти.

   — Эмма не виновна, — спокойно сказал Можер, усаживаясь на скамью.

   — Не виновна? — Карл Лотарингский присел рядом. — Откуда это известно? Она нашептала?

   — Хочешь, поведаю одну историю. Это прольёт свет на твои глаза, и они наконец прозреют.

Можер помолчал, собираясь с мыслями. Карл терпеливо ждал. И вот что услышал:

   — Однажды мы с Эммой сидели на скамейке в парке. Моросил дождик. Я предложил ей уйти, но она, очнувшись от своих дум, в которые была погружена, вдруг сказала:

«Мне больно... Ведь я так и осталась для Карла врагом».

Я попросил её объяснить. И она рассказала мне следующее. Как-то раз Лотарь поделился с ней тем, что давно мучило его, не давая покоя. «Карл стоит у меня поперёк дороги. Карл — кость у меня в горле. Он хочет моей смерти, метит в короли, я вижу это. Я ему мешаю, и он замышляет убить меня. Надо принять меры и навсегда избавиться от него». Эмма спросила, зачем он это ей говорит. Лотарь продолжал: «Я хочу единовластия, и я уберу с дороги Карла! А поможешь мне в этом ты. Или он уничтожит нас обоих». Что она могла возразить на это любимому мужу? Ничего. И она стала слушать. Лотарь сказал: «Мы подстроим сцену твоего якобы любовного свидания с епископом Асцелином, пусть Карл увидит это. По совету людей, которых я к нему подошлю, он станет обвинять тебя в измене мужу. Ты поднимешь голос возмущения и потребуешь наказать клеветника. Я проведу расследование и, убедившись, что брат солгал, чтобы опорочить тебя в моих глазах, сошлю его куда-нибудь подальше. Он не сможет оправдаться, я найду свидетелей, которые принесут клятву в достоверности слов Карла. Так я стану единым правителем всей Франкии, и никто больше не посмеет мне угрожать». На этом их разговор закончился. Что было дальше, ты знаешь не хуже меня.

Карл стал бледнеть. Казалось, кровь стремительно покидает его тело и начала с лица. Не отрывая взгляда от Можера, он глухо проговорил:

   — Всё так и было... именно так. Но доказательства! — вдруг воскликнул он. — Не солгала ли она тебе, с неё станется.