Король франков

   — Так слушай же, Моника! Помнишь, как мы вдвоём хотели покинуть стены нашей обители и больше туда не возвращаться? Помнишь, ты говорила, что мечтаешь уйти с этим великаном всё равно куда, только бы с ним? Я завидовала тебе и отвечала, что тоже с радостью ушла бы, но не знаю с кем, потому что сердце моё ещё не тронуто мирскими соблазнами. Время это пришло! Я поняла, что с недавнего времени утратила склонность к монашеству, дух благочестия не посещает меня более, он давно во мне угас! Я отказываюсь от нелепых обетов, расторгаю их! Я больше не послушница и возвращаюсь в мир! Обряд совершит брат Рено, ведь он священник, всё в его власти. Осталось совсем немного, всего несколько дней, как он встанет на ноги, и вот тогда... Меня станут звать моим настоящим именем, ведь я Констанция! И буду женой священника.

Сестра Моника, улыбнувшись, протянула ей руки:

   — Я так рада за тебя, Констанс... Правда же, поверь, ты будешь счастлива...

Но улыбка не держалась на губах Изабеллы, медленно гасла, как затухает одинокий уголёк от костра. Сестра Тереза опешила, брови её изогнулись дугой:

   — А ты? Почему бездействуешь, ведь мы так хотели обе!.. Да что с тобой? Ты изменила нашей мечте и хочешь вернуться в монастырь?!

Сестра Моника не отвечала. Что она могла сказать? Ей было так горько в эту минуту, и она лишь вздохнула, чувствуя, что предательские губы не хотят растягиваться в улыбку.

Рено в продолжение разговора с интересом следил за выражением лица Изабеллы и её поведением. Сделав выводы, он внезапно сказал, обращаясь к ней:

   — А ну-ка, дочь моя, сядь поближе. Не делай удивлённых глаз, а двигай лучше свой стул.

Изабелла покорно исполнила просьбу святого отца и теперь с любопытством ждала, что же за этим последует.

   — Вот так, правильно, — одобрил её действия Рено. — А теперь слушай меня внимательно, не отводя глаз, и отвечай, как на исповеди. Готова ли ты?

   — Да, святой отец, — молвила сестра Моника.

   — Что произошло? Догадываюсь, это связано с твоим подопечным. Тень пролегла меж вами, я вижу это по твоему лицу. Ты не пришла бы, будь небо по-прежнему безоблачным, но на нём появилась туча, и ты тотчас оставила раненого воина, хотя ещё совсем недавно это не входило в твои планы. Взгляд упал, значит, я не ошибся. Я догадался об этом, внимательно наблюдая за тобой. Глаза, голос, жесты, даже то, как ты ломаешь пальцы на руках, противоречат установившимся между вами тёплым отношениям. Одна твоя вымученная улыбка открыла бы глаза и менее проницательному наблюдателю, нежели мне. Поэтому, дочь моя, ты обязана рассказать духовному лицу, что за беда с тобой приключилась. Потом, хорошенько взвесив сказанное и вопросив небеса, мы найдём путь к решению сложной задачи, омрачившей твою душу. Итак, я слушаю тебя, сестра Моника.

И Изабелла, собравшись с духом, поведала святому отцу обо всём, начиная с визита короля и кончая последними словами Можера. Рено, не перебивая, слушал и, когда исповедь подошла к концу, воскликнул, стараясь придать голосу суровость, навеянную осуждением:

   — И это ты нашла достаточным основанием для того, чтобы оставить без внимания раненого воина? Что если он сейчас истекает последней кровью, не в силах помочь себе сам и тщетно зовя на помощь ту, которая ему дороже всех сокровищ Креза! Так-то ты платишь человеку, отмстившему за всех вас, невест Христовых, за вашу обитель, за поруганную честь сестёр и смерть тех, кто не имел сил, чтобы постоять за себя!

Изабелла задрожала и, упав на колени, сложила руки на груди. Кровь отлила у неё с лица, её лихорадило, она забыла начальные слова молитвы, которую собралась читать.

   — Можешь не пытаться, — продолжал Рено. — Бог не услышит твою молитву, ибо ты совершила великий проступок, пойдя против воли небес!

   — О, Пресвятая Дева! Святой отец, в чём я виновата?.. — простонала сестра Моника, с мольбой глядя на священника.

   — Разве только что ты не слышала гласа Божьего? Или не веришь, что духовное лицо, которому исповедуешься, может сообщить кающемуся волю небес? Знай же, Бог сердит на тебя за поступок, которому нет оправдания, пока ты не искупишь свой грех!

   — Чем же, святой отец, я смогу искупить вину? — пролепетала, дрожа от страха, сестра Моника. — Молитвой?

   — Пет! — вскрикнул священник. — Не этого хочет от тебя Господь! Ибо не только словом славит человек Господа и служит Ему, но и делами своими, угодными небу! Тебя же, коли не исполнишь тотчас волю Божью, ждёт кара небесная!

Изабелла, всё ещё стоя на коленях, вдруг, распластав руки, рухнула прямо на койку. Благо не на грудь Рено, где была рана. Святой отец переглянулся с сестрой Терезой. Та, укоризненно поглядев на него, покачала головой.

   — Поднимись, сестра, — уже не так грозно продолжал Рено, — ибо я только что слышал глас Божий, приказывающий тебе повиноваться во всём своему духовному отцу. Сейчас ты узнаешь волю небес.

   — Повинуюсь вам, святой отец! — будто на икону, воззрилась на него сестра Моника, держа молитвенно сложенные руки на груди. — Ибо глас ваш — воля Господа!