Король крыс

– Бог мой, если это так, как вы говорите, этих людей растерзают. – Смедли-Тейлор снова покачал головой. – Эти двое… как мог подполковник Джонс… лагерные пайки! И каждая гиря подделана?

– Да, сэр.

– Как вы считаете, насколько они легче в целом?

– Не уверен, но, вероятно, фунт на каждые четыреста фунтов. Я полагаю, они утаивали три или четыре фунта риса в день. Не считая сушеной рыбы или яиц. Возможно, в этом замешаны и другие, обязательно должны быть замешаны. Они не могли незаметно варить рис. Кухня, вероятно, тоже участвует в этом.

– Бог мой! – Смедли-Тейлор встал и начал мерить хижину шагами. – Спасибо, Грей, вы прекрасно поработали. Я прослежу за тем, чтобы это было внесено в ваш служебный формуляр. – Он протянул руку. – Хорошо сделано, Грей!

Грей твердо пожал его руку:

– Благодарю вас, сэр. Я расстроен, что не раскрыл это дело раньше.

– Теперь никому ни слова. Это приказ!

– Понимаю. – Он отдал честь и ушел, его ноги едва касались земли.

Этот Смедли-Тейлор заявил: «Я прослежу за тем, чтобы это было внесено в ваш служебный формуляр!» «Может быть, они повысят меня», – с внезапной надеждой подумал Грей. В лагере случалось несколько повышений, а ему очень пригодится следующее звание. Капитан Грей! Как это замечательно звучит! Капитан Грей!

Вторая половина дня тянулась мучительно долго. Питеру Марлоу нужно было заставить людей двигаться. Он отправил свою группу добывать продовольствие и продолжал менять часовых, потому что Торусуми снова спал. Жара была ужасной, воздух раскалился, все проклинали солнце и молили, чтобы скорее наступила ночь.

Наконец Торусуми проснулся, облегчился в кустах, подобрал винтовку и начал прохаживаться, разгоняя сон. Он прикрикнул на пленных, которые клевали носом, и обратился к Питеру Марлоу:

– Я прошу тебя сделать так, чтобы эти поросячьи дети не спали, а работали, или, по крайней мере, заставь их сделать вид, что они работают.

Питер Марлоу подошел к охраннику:

– Мне очень жаль, что я заставил тебя поволноваться. – Потом он повернулся к сержанту. – Бога ради, вы же знаете, что должны следить за ними. Заставьте этих придурков встать, и пусть копают яму, или рубят это чертово дерево, или режут какие-нибудь пальмовые листья, вы, проклятый идиот!

Сержант извинился и тут же заставил пленных делать вид, что они заняты делом. Они прекрасно изображали активность.

Была содрана оболочка с нескольких кокосовых орехов, сложена куча из листьев пальм, сделаны надпилы на деревьях. Если они будут работать с такой скоростью день за днем, довольно быстро вся площадка станет чистой и ровной.

Сержант устало доложил Питеру Марлоу:

– Все заняты работой, которой им хватит надолго, сэр.

– Хорошо. Теперь уже скоро конец.

– Послушайте, сэр, не сделаете… не сделаете ли вы одну вещь для меня?

– Какую?

– Ну, дело тут вот в чем. Видя, как вы… ну… – Он смущенно вытер рот куском тряпки, которую использовал как шейный платок. Но представившийся случай был слишком хорош, чтобы упускать его. – Посмотрите вот на это. – Он вынул из кармана ручку. – Спросите, пожалуйста, не хочет ли япошка купить ее?

– Вы хотите, чтобы я продал ее для вас? – изумленно уставился на него Питер Марлоу.

– Да, сэр. Это… ну… я решил, что раз вы друг Кинга, возможно, вы должны знать… Может быть, вы знаете, как провернуть такое дело.

– Продавать что-либо охранникам запрещено приказом и нашим, и японским.

– А, бросьте, сэр, мне вы можете доверять. Да вы с Кингом…

– Что насчет меня и Кинга?

– Ничего, сэр, – ответил сержант осторожно. «Что случилось с этим педиком? Кого он пытается обмануть?» – Я просто подумал, что вы можете помочь мне. И моей группе, конечно.

Питер Марлоу посмотрел на сержанта, на ручку и удивился, почему так рассвирепел. В конце концов, он уже продавал для Кинга или, по крайней мере, старался продать для него, и верно то, что он был его другом. И ничего дурного в этом нет. Если бы не Кинг, они никогда не попали бы на эту работу. Скорее всего, он лечил бы сейчас разбитую челюсть или в лучшем случае носил на лице следы от пощечин. Итак, ему действительно надо поддержать репутацию Кинга. Он и впрямь вывел их на кокосовые орехи.

– Сколько вы хотите за нее?

Сержант ухмыльнулся:

– Это не «Паркер», но она с золотым пером, – он отвернул колпачок и показал перо, – поэтому чего-нибудь да стоит. Может быть, вы узнаете, что он за нее даст?

– Он захочет знать, сколько вы просите. Я спрошу его, но цену назначаете вы.

– Если бы вы могли получить шестьдесят пять долларов, я был бы рад.

– Она стоит таких денег?

– Думаю, да.

Ручка была с золотым пером – четырнадцать каратов, судя по фабричному клейму, – и, насколько понимал Питер Марлоу, она была настоящей. Непохожей на ту, другую ручку.

– Где вы достали ее?

– Она моя, сэр. Я хранил ее на черный день. С недавних пор они все стали черными.

Питер Марлоу кивнул. Он верил сержанту.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Вы следите за остальными, проверьте часовых.

– Не беспокойтесь, сэр. Эти ублюдки будут начеку.

Питер Марлоу нашел Торусуми, который стоял, прислонившись к приземистому дереву, обвитому виноградной лозой.