Король крыс

– Привет, Джонни. – (Хокинс выглядел больным.) – Послушай, Джонни… мне очень жаль…

– Не хочу говорить об этом, – сказал Хокинс. – И был бы рад, если бы ты никогда не упоминал об этом.

«Знает ли он, – растерянно спрашивал себя Питер Марлоу, – что я один из тех, кто ел Ровера? – Даже сейчас, хотя все произошло вчера, это вызывало отвращение: каннибализм. – Он, конечно, не знает, потому что иначе наверняка попытался бы убить меня. Знаю, будь я на его месте, так бы и сделал. Или нет?

Бог мой, до чего мы дошли! Все, что кажется ошибочным, оказывается правильным, и наоборот. Это выше моего понимания. Много выше. Тупой, сумасшедший мир. И шестьдесят долларов, и пачка „Куа“, которую я заработал и в то же время украл… или заработал? Как это назвать? Должен ли я отдать их?»

– Марлоу!

Он повернулся и увидел Грея, стоящего возле душа со злобным видом.

– Вам передали, что вы должны явиться ко мне по возвращении с работ?

– Мне передали, что вы хотите видеть меня. Как только приму душ, я…

– Я приказал, чтобы вы немедленно явились ко мне. – На лице Грея появилась ехидная улыбка. – Но это не играет роли. Вы подвергнетесь домашнему аресту.

В душевой стало тихо.

– За что?

Грей обрадовался, заметив выражение тревоги, промелькнувшее на лице Питера Марлоу.

– За неподчинение приказам.

– Каким приказам?

– Вам это известно так же хорошо, как и мне. – «Правильно, поволнуйся. Твоя нечистая совесть немного тебя потревожит, если она у тебя есть, в чем я сомневаюсь».

– Вы должны явиться к полковнику Смедли-Тейлору после ужина. И будьте одеты как офицер, а не как уличная девка!

Питер Марлоу выключил душ, накинул саронг, ловко завязал его, чувствуя на себе любопытные взгляды других офицеров. Его мысли находились в смятении. Он не знал, в чем состоит неприятность, но старался скрыть свое беспокойство. Зачем доставлять удовольствие Грею?

– Вы так плохо воспитаны, Грей. Такой надоедливый, – достаточно громко сказал он.

– Я знаю, что такое хорошие манеры, – ответил Грей, – вы, чертов педик. Я рад, что не принадлежу к вашему вонючему классу, сволочь. Вы все жулики, лжецы и воры…

– Грей, предупреждаю вас в последний раз: заткните пасть или, клянусь Богом, я вам сам ее заткну!

Грей утратил контроль над собой. Он постоянно настраивал себя против этого человека. Он мог избить его, знал, что мог. В любое время. Мучает его дизентерия или нет.

– Если мы когда-нибудь выберемся из этого дерьма живыми, я буду искать вас. Первое, что я сделаю. Самое первое.

– Это доставит мне удовольствие. Но, если до того вы оскорбите меня снова, я высеку вас. – Питер Марлоу обратился к остальным офицерам: – Вы всё слышали. Я предупредил его. Я не собираюсь терпеть оскорбления от этой обезьяны из низшего класса. – Он быстро повернулся к Грею. – Теперь оставьте меня в покое.

– Как я могу это сделать, если вы нарушили закон?

– Какой?

– Повторяю, вам надо быть у полковника Смедли-Тейлора после ужина. Еще одно слово – и вы окажетесь под домашним арестом до того, как пойдете туда.

Грей ушел. Его ликование улетучилось. Глупо было обзывать Марлоу. Глупо, когда в этом не было необходимости.

Глава 18

Когда Питер Марлоу подошел к бараку полковника Смедли-Тейлора, Грей уже был там.

– Я доложу полковнику о вашем прибытии, – сказал Грей.

– Вы так заботливы. – Питер Марлоу чувствовал себя не в своей тарелке.

Высокая фуражка ВВС, которую он одолжил, раздражала его. Рваная, но чистая рубаха, которую он надел, тоже раздражала. «Саронги гораздо удобнее, – твердил он себе, – более практичны». А мысль о саронгах заставила его подумать о завтрашнем дне. «Завтра день передачи денег. За бриллиант. Завтра Сягата должен принести деньги, и через три дня в деревне будет еще одна встреча. Может быть, Сулина…

Глупо думать о ней. Давай соберись с мыслями, тебе сейчас понадобится вся твоя сообразительность».

– Входите, Марлоу, – приказал Грей.

Питер Марлоу стал по стойке смирно и, демонстрируя должную военную выправку, строевым шагом направился в комнату полковника. Проходя мимо Грея, он прошептал:

– Чтоб ты провалился, болван! – И, почувствовав себя немного лучше, предстал перед полковником. Он четко отдал ему честь, поедая глазами.

Сидящий за грубо сделанным столом Смедли-Тейлор – в фуражке, стек на столе – мрачно посмотрел на Питера Марлоу и четко козырнул в ответ. Он гордился, что так хорошо управляется с дисциплиной в лагере. Все, что он делал, соответствовало уставу. В точности.

Он рассматривал застывшего перед ним молодого человека – тот стоял навытяжку. «Хорошо, – подумал он, – по крайней мере очко в его пользу». Он некоторое время помолчал, верный привычке, которая всегда заставляла обвиняемых нервничать. И наконец спросил:

– Ну, капитан Марлоу? У вас есть о чем доложить?

– Нет, сэр. Я не знаю, в чем меня обвиняют.

Полковник Смедли-Тейлор удивленно посмотрел на Грея, потом, нахмурившись, перевел взгляд на Питера Марлоу:

– Возможно, вы нарушили столько правил, что вам трудно вспомнить все сразу. Вчера вечером вы заходили в тюрьму. Это нарушение правил. Вы не носили нарукавную повязку. Это нарушение правил.