Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом

Король говорил из Сандрингема; «личным» в его обращении оказалось упоминание о «трех очень крупных событиях» 1948 года: собственной серебряной свадьбе в апреле, рождении первого внука, Чарльза, в ноябре и ухудшении здоровья в конце года, отчего пришлось отменить давно запланированную поездку по Австралии и Новой Зеландии.

«Что же до последнего, третьего, то, как всегда, нет худа без добра, и оно вместе с другими двумя принесло поразительный результат, – говорил король. – С ним связаны мои самые благодарные воспоминания об огромном количестве добрых и теплых пожеланий, которые приходили ко мне и моей семье со всех уголков мира». Кроме того, добавил он, эти события позволили ему глубже и полнее понять роль монарха, который должен быть не «абстрактным символом конституционной теории», а скорее «столпом очень реальных человеческих отношений».

Состояние здоровья короля оставалось настолько плохим, что, вернувшись в Лондон лишь в конце февраля, он лишь изредка давал аудиенции и присваивал награды и звания. Увы, следующий месяц принес плохие вести. Тщательное медицинское обследование показало, что выздоровление вовсе не было настолько полным, как полагали врачи. Лирмут посоветовал правостороннюю поясничную симпатэктомию – хирургическую операцию, которая восстановила бы кровоснабжение ноги. По настоянию короля ее сделали не в больнице, а в импровизированной операционной, оборудованной в Букингемском дворце. Операция закончилась успешно. Конечно, король не питал иллюзий, что полностью выздоровеет. Врачи посоветовали ему отдыхать еще больше, уменьшить круг официальных обязанностей, сократить количество выкуриваемых сигарет – никотин угрожал его состоянию. Короля предупредили, что следующий приступ тромбоза может оказаться смертельным.

28 марта Лог писал королю: «Страшно волнуясь, я смотрел на бюллетень, составленный Вашим врачом, и увидел ту мужественную борьбу, которую Вы ведете, но мне стало гораздо легче, когда я услышал, как в штаб-квартире Женской добровольной службы принцесса Елизавета сказала: “Отец быстро идет на поправку”… Эти переживания вполне естественны, ведь я имел огромную честь много лет быть рядом с Вашим величеством».

Через два дня король ответил:

Дорогой Лог!

Очень благодарен Вам за письмо. Наконец мне стало гораздо лучше, а со временем я и вовсе надеюсь стать новым человеком с новыми перспективами на жизнь.

Отдых и лечение принесли мне огромную пользу и, как только окончательно пройдут все последствия операции, я, скорее всего, буду чувствовать себя совершенно иначе.

И действительно, весь 1949 год казалось, что королю становится все лучше и лучше, но врачи тем не менее настоятельно советовали ему много отдыхать. Накануне Рождества он, как всегда, обратился к народу, Содружеству и всей империи. «Я снова занят трудным делом – готовлюсь к радиотрансляции, – писал он Логу, благодаря его за поздравление с днем рождения, которое вот уже почти три десятилетия не ограничивалось только словами – Лог дарил королю две-три книги, которые, как он полагал, должны были прийтись Георгу по вкусу. – Как трудно сейчас отыскать какую-нибудь новую тему. Снова надо желать, чтобы в Новом году все пошло лучше. Очень хочу, чтобы все это быстрее закончилось и перестало портить мне Рождество».

Король, как всегда, не слишком хотел выступать, но передача прошла хорошо. Майкл Адин, с 1945 года помощник личного секретаря Георга, позднее написал Логу и поздравил его с превосходными результатами работы, которую он вместе с королем проделывал над предыдущими выступлениями. «Мне случилось присутствовать при трансляции, так что из соседней комнаты я слышал короля и могу сказать, что никогда еще он не выступал спокойнее и лучше. Кроме того, – писал Адин, – я не припомню другого оратора, который держался бы так уверенно, не слишком волнуясь из-за того, что ему предстоит. Не было впечатления, что он хоть сколько-нибудь взволнован или обеспокоен, и я не мог поверить, что он нервничал. Я бы точно переволновался». Адин обращался к Логу «дорогой Лайонел», объясняя, что чувствует себя так, как будто пишет старому знакомому, с которым можно говорить запросто, и этим сильно отличался от дворцовых чиновников и самого короля, обращавшихся к Логу исключительно по фамилии.