Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом

Через несколько дней они встретились снова. И в этот раз, как писал Нич, Миртл «общалась» с Логом, направляла тело Бейли и ее руками обвивала его. Миртл якобы рассказывала, что́ он поменял в доме после ее смерти и притом с такими подробностями, о которых никто не мог знать. Вуттон, духовный наставник Бейли, даже сказал Логу, что дома он ласково называл жену «Магси».

Потом Бейли предложила Логу спросить что-нибудь.

– Хочет ли моя жена сказать, где мы встретились в первый раз? – спросил он.

Бейли ответила озадаченно:

– Она вспомнила какую-то птичку по имени Чарли… Не канарейка, нет… Воробей, скорее…

Лог был ошарашен. Чарли Спарроу – «воробей»[208] – был его лучшим другом, и, отмечая его двадцать первый день рождения, они с Миртл познакомились и влюбились друг в друга.

С тех пор Лог регулярно проводил сеансы с Бейли. Сыновья пришли в ужас, но никак не могли остановить отца. А он был настолько благодарен Бейли, что даже преподнес ей в подарок резное деревянное кресло, в котором будущий король, а в то время герцог Йоркский, любил сидеть, когда бывал в кабинете Лога на Харли-стрит. Валентину, который шел к тому, чтобы стать одним из виднейших нейрохирургов Британии, было некогда заниматься тем, что он считал полнейшей ерундой. Точно такого же мнения была и его жена, Энн. «Мы думали, что это какое-то наваждение, и очень хотели, чтобы он перестал этим заниматься», – вспоминала она потом[209]. Король не был столь категоричен: когда Лог рассказал ему о сеансах с Бейли, он ответил просто: «Моя семья не чужда спиритизма».

В сумраке первых послевоенных лет блеснул лишь один луч света: 10 июля 1947 года было официально объявлено о предстоящей свадьбе принцессы Елизаветы и принца Филиппа. Познакомившись в Виндзоре на Рождество 1943 года, они не теряли друг друга из вида, так что пошли даже слухи о возможном будущем союзе – их особенно старательно поддерживали и дядя Филиппа, Дики Маунтбеттен, и находившийся в изгнании король эллинов Георг II. Пока шла война, отношения принца и принцессы почти не развивались. Но все изменилось, когда наступил мир. Король был не совсем уверен в правильности выбора принцессы, опасаясь, что его дочь слишком молода и просто поддалась обаянию первого встречного. Кроме того, многие при дворе – и он сам тоже – вовсе не считали Филиппа достойным консортом будущей королевы, в том числе и потому, что в нем была немалая доля немецкой крови; поговаривали, что в кругу знакомых королева называла его «гунном». Чтобы дочь познакомилась еще с кем-нибудь, родители устраивали балы, приглашая на них самых завидных женихов; к великой досаде Филиппа, его упорно игнорировали. Но Елизавета хранила верность своему принцу.

Так или иначе, но в 1946 году Филипп попросил у короля руки его дочери. Король ответил согласием, но выдвинул свое условие: он настоял, что формальное объявление будет сделано в апреле следующего года, когда Елизавете исполнится двадцать один год. Тем временем, по совету Маунтбеттена, Филипп отказался не только от своих греческих и датских титулов, но и от притязаний на греческую корону, из греческого православия перешел в англиканство и стал натурализованным подданным Великобритании. Кроме того, он взял материнскую фамилию Маунтбеттен (переделанная на английский манер фамилия Баттенберг).

Свадьба состоялась 20 ноября 1947 года в Вестминстерском аббатстве, и на нее пригласили представителей самых разных правящих домов, но среди гостей не было трех сестер Филиппа – они вышли замуж за немецких аристократов, связанных с нацистами, и поэтому остались дома. Утром в день свадьбы Филипп стал герцогом Эдинбургским, графом Мерионетским и бароном Гринвичским, по названию города Гринвич в Лондонском графстве. Накануне король присвоил будущему зятю титул Его Королевского Высочества.

На публике король, может быть, и выступал все лучше, но самому ему становилось хуже день ото дня. Когда закончилась война, ему исполнилось всего сорок девять лет, но он был в плохой физической форме: огромную роль сыграло напряжение прошедших лет. Кроме того, король был заядлым курильщиком: в июле 1941 года журнал Time сообщил, что, разделяя со своими подданными тяготы войны, он сократил количество выкуриваемых сигарет с обычных двадцати – двадцати пяти до пятнадцати. Но после войны король снова стал курить больше.

Несмотря на неважное здоровье, в феврале 1947 года король на два с половиной месяца отправился в Южную Африку. Расписание было изнурительное, и Георг быстро утомлялся; теплый прием африканеров, особенно тех, кто застал еще Англо-бурскую войну, ему никто не гарантировал. Присутствовал и немаловажный психологический момент: зима в Британии опять оказалась суровой, и король чувствовал уколы совести, что оставляет своих подданных в такое непростое время; он даже задумался, не сократить ли свой визит. Эттли посоветовал ему не поступать так, предупредив, что от этого только усилится ощущение кризиса.