Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом

В середине мая блиц вдруг прекратился; потом Лондон и другие районы Британии еще страдали от налетов, но не было уже нескончаемых бомбардировок, как в предыдущие восемь месяцев. Причиной затишья стали события, которые разворачивались за тысячи миль восточнее. Решение Гитлера заключить в 1939 году союз со Сталиным было вызвано не столько желанием жить в мире со своим восточным соседом, сколько попыткой выиграть время. 22 июня 1941 года этот злосчастный альянс распался в один миг: по плану «Барбаросса» Германия вместе с другими европейскими державами оси и Финляндией вторглись на территорию Советского Союза. Три группы армий численностью свыше 3 миллионов человек, 150 дивизий и 3000 танков двинулись напролом вглубь советской территории, и это застало Сталина врасплох. Целью было уничтожение и самой страны, и коммунизма, чтобы Германия получила не только «жизненное пространство» (Lebensraum), но и доступ к стратегическим ресурсам, необходимым для сокрушения оставшихся врагов.

Когда утром Колвилл сообщил Черчиллю о вторжении, премьер-министр «довольно улыбнулся». Черчилль уже давно не жаловал коммунизм, но ничуть не сомневался, в чем заключаются интересы Великобритании. «Если бы Гитлер вторгся в ад, то, выступая в палате общин, я бы по меньшей мере выразил свое сочувствие дьяволу!» – сказал он Колвиллу. Тем же вечером он обратился по радио к нации. «За последние четверть века в мире не было другого такого последовательного врага коммунизма, как я. Я и сейчас не отказываюсь ни от одного своего слова по этому поводу, – заявил он. – Но преступления коммунистов меркнут на фоне того ужасающего зрелища, которое мы наблюдаем сейчас. Прошлое со всеми его трагедиями, неудачами и просчетами отступает на задний план». 13 июля Великобритания и СССР подписали соглашение об оказании друг другу «помощи и поддержки любого рода в войне против гитлеровской Германии». 21 августа первый британский конвой отправился в Мурманск, до мая 1945 года их было еще семьдесят семь; в конвоях участвовали примерно 1400 торговых судов, сопровождавшихся британскими, канадскими и американскими военными кораблями.

Войдя на советскую территорию, немцы стремительно двинулись вперед широким фронтом во много тысяч миль, от мыса Нордкап на севере до Черного моря на юге. В первый же месяц они окружили множество советских частей в районе Минска и Смоленска, а головные бронетанковые подразделения прошли две трети пути до Москвы и Ленинграда. К концу сентября был взят Киев, наступление продолжалось на восток и юг, к промышленному Донбассу на востоке Украины и Крымскому полуострову. Шли разговоры и об овладении главным «призом» – Москвой. Но тут в дело вступила суровая русская зима; немцы добрались уже почти до окраин столицы – так близко, что некоторые офицеры утверждали, что видели шпили Кремля, – но в начале декабря их остановили советские контратаки, а потом началось медленное отступление, мрачно напоминая о судьбе, более века назад постигшей здесь Великую армию Наполеона.

22 октября Лайонел получил от Хардинга письмо, написанное на бланке Букингемского дворца. На конверте стояла пометка «секретно». Хардинг писал: «Я давно уже ничего о Вас не слышал, но надеюсь, у Вас все хорошо. Пишу, чтобы сообщить, что в обозримом будущем Ваши услуги, скорее всего, понадобятся, потому что (это только для Вашего сведения) королю предстоит выступить на открытии парламента».

Речь планировалась на 12 ноября, и за два дня до нее Лог прибыл во дворец. Пообедав с Хардингом и несколькими придворными, в половине третьего он приступил к занятиям с королем. «Он выглядел помолодевшим, голос звучал глубже, осанка стала прямее, – записал Лог в дневнике. – Он рассказал, что много пользы ему принесло интенсивное лечение позвоночника и спины между лопатками». Они прошлись по тексту, по воспоминаниям Лога, набору «обычных, стереотипных предложений, без которых нельзя было обойтись». Он не удержался от нескольких незначительных изменений. «“Беспокойство” (apprehension) пришлось вычеркнуть», – писал он, скорее всего, потому, что королю было бы трудно с ним справиться. Лог уже собрался уходить, но король сел и принялся расспрашивать его о хитросплетениях австралийской политики.