Король отверженных

– Вот и славно, – покровительственно пропел Каллинс. Он закрыл клетку за съежившимся животным. – Все зверушки – по клетушкам.

– Все на борт, – сказала Джорджина Хейст с верхней ступеньки вагона. – Пришло время встретиться с королем.

Глава четвертая

Вопящая толпа и ликующая публика звучат очень похоже.

Орен Робинсон из «Ежедневной грезы»

Первым побуждением Ирен было придушить любого, кто на нее натыкался.

Она не могла припомнить, когда в последний раз делалась такой незаметной. Наверное, в детстве, когда стояла в очереди за супом и ее толкали старшие дети. Но с тех пор, как в возрасте десяти лет она начала стремительно расти, люди просто расступались перед ней. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Надев капор и положив руки на багажную тележку, она как будто исчезла. Толпа не обращала на нее ни малейшего внимания и не давала ей места. Она чувствовала сильное желание сорвать с себя головной убор и показать им всем, с какой воительницей они имеют дело. Толкая тележку от сходней к ступеням вагона, она свирепо поглядывала на каждого лорда и леди, которые мешались у нее на пути, или рявкали на нее, когда она пихала их, или делали вид, что не слышат ее, когда она вежливо просила их отойти. Было бы так легко оторвать от тележки рейку для одежды и забить ею всех до смерти. Она, вероятно, прикончила бы дюжину, даже не вспотев. И только выйдя из толпы и усевшись на жесткую скамейку в пассажирском вагоне, амазонка поняла, что это неправда. Она позволила гневу затуманить глаза. Не важно, насколько она сильна; ей не по плечу сражаться с целым кольцевым уделом.

Единственные уделы, которые она когда-либо знала, были весьма темными и мрачными. Новый Вавилон пропах серной кислотой и гуано. Шелковый риф был сплошь покрыт паутиной и ловушками. Но когда она сошла с поезда и вышла из туннеля, ее охватило благоговение. Пелфия оказалась белой, как соль, и чистой, как развешанное на веревке белье. В воздухе пахло свежеиспеченными пирогами, духами и розами. Улицы были узкими, а фасады зданий сверкали мрамором и стеклом. Городские кварталы были словно сшиты между собой верандами, галереями и террасами. Из каждого окна выглядывало лицо, на каждом дюйме каждых перил торчал зритель. Город, который, казалось, создали для того, чтобы было на что поглазеть, наклонился и рассматривал вновь прибывших.

Ирен никогда еще не видела столько возвышенностей. Ей казалось, что она идет по дну каньона. От обилия конфетти как будто началась пурга. Приветственные возгласы все больше походили на рев. Она почувствовала сильное желание зарычать в ответ. И возможно, она бы так и сделала, если бы в этот миг Волета не взяла ее за руку. Ирен посмотрела на подопечную, чье плечо покрылось порошей из конфетти.

– Видела их жестяное солнце? – спросила Волета. – Обхохочешься! Выглядит так, словно его стукнули по физиономии сковородкой!

Ирен с облегчением поняла, что Волета воспринимает происходящее спокойно, хотя, конечно, это было логично: она уже сталкивалась с неистовыми толпами. Возможно, Волета почувствовала ее беспокойство, потому что она похлопала Ирен по руке и крикнула ей в ухо, когда та наклонилась:

– Это просто театр, Ирен. И больше ничего. Это шоу началось задолго до того, как мы приехали сюда, и продолжится еще долго после того, как мы уйдем. Мы просто актеры, идущие по сцене. – Волета указала вниз, на землю, где между булыжниками мостовой красовался светящийся стеклянный диск. – Смотри, даже в полу есть фонари! Это всего лишь игра. Пьеса, да и только.

Эта мысль слегка утешила Ирен. Ей даже удалось приветственно помахать и состроить гримасу, которая вполне могла сойти за улыбку. Но тут конфетти попало ей в рот, а брызги шампанского обожгли глаза; и, решив, что лучше предоставить парад профессионалам вроде Волеты, амазонка спрятала лицо под оборками капора.

Волета с сожалением заметила, что Ирен здесь настолько неприятно – ведь ее саму зрелище весьма забавляло. Да, с обустройством приема местные перестарались, и девушка не сомневалась, что новизна события вскоре сойдет на нет, но после многих дней, проведенных взаперти в стенах «Авангарда», было приятно так основательно отвлечься.

Вместе с процессией они шли мимо кондитерских, пекарен и парфюмерных лавок. Продавщицы выбегали на улицу, чтобы сунуть конфеты в руки Волеты и обрызгать ее шею духами. Ей дали чашку с горячим шоколадом, таким сладким, что зубы заныли. Парад двигался через район, который златогрудая Хейст называла Гетто Сапожников. Там молодые модели свешивали ноги с балконов, демонстрируя самые необходимые в этом сезоне туфельки и ботинки. Волета проследовала за Эдит под выступающим театральным навесом, мимо афиш с изображением актеров, глядящих вдаль с напряженным вниманием, которое сходило за интеллект.