Король отверженных

– Вы так думаете? Мне тоже очень понравилось. Конечно, это мой собственный проект. Костюм сшили несколько недель назад. Я так долго искал возможность его надеть. – Он восхищенно приподнял лацканы пиджака, нижняя их сторона оказалась яркой, как оперение щегла. – И я должен сказать… – король повысил голос, чтобы его услышали все, – что нет ничего более удивительного, нежели часовые джунгли! В них обитают тигр по имени Тик и медведь по имени Так. Они бродят среди шестеренок и рычат друг на друга. Тик-так! Тик-так! И только часовщик может их укротить! Давайте воспользуемся моментом, чтобы отдать должное часовым мастерам и их ловким пальцам. – Король сделал паузу, дав дорогу аплодисментам, которые он оборвал взмахом руки. – А что такое Сфинкс на самом деле, как не главный часовщик Башни? Кстати, а где же Сфинкс? Я умираю от желания встретиться с ним!

– С вашего позволения, ваше величество, я хотела бы представить вам блюстительницу Эдит Уинтерс, – сказал Хейст с очередным официальным поклоном. – Капитан «Авангарда» и эмиссар Сфинкса.

Эдит шагнула вперед и поклонилась так грациозно, как только могла.

– Ваше величество, Сфинкс шлет вам самые теплые пожелания и искренне сожалеет, что не смог приехать лично. – Она выпрямилась и увидела разочарование на лице короля. Он был уже немолодым человеком. Его седые волосы торчали над ушами, как крылья голубя. У него были круглые, яблочно-красные щеки и ярко выраженные, как у верблюда, губы, а глаза – безумные и водянистые. – Но я уверяю всех присутствующих, – сказала Эдит, окинув двор быстрым взглядом, – что уполномочена говорить от его имени.

– Сфинкс на облаке сидит, веселиться не велит, – нараспев произнес король, очевидно цитируя знакомый стишок.

Придворные захихикали.

– Но, – продолжила Эдит, – Сфинкс прислал вместо себя свою родственницу, чтобы она развлекла вас. Позвольте представить леди Волету Пеннатус Контумакс, племянницу Сфинкса.

Волета шагнула вперед, подняв голову и выпятив подбородок. Пока король Леонид наблюдал за происходящим, а его придворные перешептывались, леди Контумакс старательно поставила ступни должным образом, готовясь изобразить официальный реверанс.

Байрон описал естественный реверанс Волеты как нечто похожее на театральное чиханье. Это было резкое и скачкообразное движение. Хуже того, в нем ощущался некий сарказм. Она была, по словам Байрона, первой, у кого реверанс больше смахивал на что-то вроде «тьфу-на-вас». Он заставлял ее практиковаться по сто раз в день на протяжении недели с лишним, пока они летали вокруг Башни. Она репетировала, придерживая юбки, сгибая колени и наклоняя голову, пока та не начинала кружиться. В конце концов Волета заявила, что умеет делать реверансы. Это было не так уж и трудно. Она просто ненавидела, как реверансы выглядели со стороны – в них ей виделось нечто скользкое и покорное. В классическом реверансе не было никакой индивидуальности. И разве не Хейст посоветовала ей отличиться?

Волета сделала реверанс – быстрый, словно чих, – и подпрыгнула, как чертик из табакерки. Если бы Байрон увидел это, он бы упал в обморок.

Придворные ахнули.

– Очень приятно познакомиться с вами, юная леди, – сказал король, и его голос смягчился от удивления.

– Это большая честь для меня, ваше величество, – сказала Волета со всем пылом, на какой была способна. – И позвольте заметить, что из вас получился очень убедительный часовщик!

– Вы встречали многих часовщиков?

– О, многих! – Волета снова присела в реверансе, как человек, которому вступило в спину. Придворные ахнули во второй раз. – Ваши люди, кажется, запыхались, ваше величество. – Придворные захихикали. – Вы когда-нибудь бывали в Милтонхеде? Он лежит далеко-далеко на Западе. За горами и морем травы. Милтонхед. Это уродливое место, но какие там делают часы. Вы не поверите, как ревут эти маленькие тигры и медведи! – воскликнула Волета, радостно хлопая в ладоши.

Ирен заметила, как напряглось лицо капитана. Челюсть Эдит задвигалась, как будто она пыталась разгрызть твердый, словно резина, кусочек хряща.

– Ах да, Милтонхед! – Что-то в медлительности ответа короля убедило Волету, что он совсем не знаком с Милтонхедом, но слишком горд, чтобы признать пробел в знаниях. Она использует это в своих интересах. – Но зачем же ехать так далеко?

– Ну, как всегда говорит мой дядя Сфинкс: дорогая Волета, ступай. Ступай далеко-далеко. – Это было встречено еще одним взрывом смеха.

– Я вижу, вы не чужды остроумия, леди Волета. Ну же! Расскажите нам историю. Не волнуйтесь, я скажу, если она слишком затянется. – Король поднял свои часы.

Придворные рассмеялись. Из ворот выскочили пажи с ведерками льда и шампанским.

Волета улыбнулась и слегка присела в реверансе, отчего казалось, будто она что-то ищет в карманах.