Король Пинч (ЛП)

Почти сразу же лязг и визг битвы дополнился оглушительным треском. Мошенник часто слышал этот звук раньше, и каждый раз он напоминал ему взрыв дымовых пороховых ракет на празднике. Воздух взорвался покалывающим сотрясением тепла и статического электричества, сопровождаемым сначала металлическим воем боли, а затем вторым, более звериным, визгом. Зазубренные ленты голубого огня охватили сжавшегося в комок вора, взъерошили редкие волосы и заискрились перед его глазными яблоками. Личинки и черви осыпались обжаренными хлопьями с его трупа, но ожидаемая Пинчем электрическая агония так и не состоялась.

Ошеломленный, Пинч выдвинулся из своего укрытия, чтобы попытаться принять участие в битве, за исключением того, что ее больше не было. Проход перед ним представлял собой кровавое пятно из белого меха и поджаренной плоти. То, что осталось от Икрита, было отброшено по коридору на добрые пять метров. Тело было на месте, но расплющенная широкая голова кваггота почти исчезла, превратившись в тлеющее кровавое пятно. Икрит был мертв, без малейшего конвульсивного намека на жизнь.

Пока он осознавал это зрелище, битва началась снова, и слишком быстро. — Умри, ты, порождение зла! — приказал дрожащий голос. Айрон-Битер, пошатываясь, поднялся на ноги, протягивая перед собой печать своего ордена. Гном взывал к величию своего бога, чтобы тот уничтожил зло, связавшее эту нежить с миром. Единственная проблема заключалась в том, что, будучи нежитью, только во плоти, Пинч просто не подходил под шаблон. Слова и зрелище не произвели на него никакого эффекта.

Тем не менее, гном постарался на славу, скривив свое забрызганное кровью лицо в гротескной маске сосредоточенности. У него текла кровь из порезов на плечах и груди, его кожаный и железный шлем почернел от удара молнии, кровь текла из оторванного лоскута кожи на голове, пропитывая бородатую щеку, и все его тело дрожало от напряжения, но гном произносил свою молитву с усердием. Позади него, далеко позади и ожидая результата, стояли остальные члены разношерстной группы: Спрайт, Мэйв, Терин — и с ними Лисса.

Пинчу почти захотелось рассмеяться над тщетностью попыток гнома, но времени не было. Поняв, что так монстра не обратить, Айрон-Битер отбросил попытки и изменил свое песнопение. Слова и жесты теперь были заклинанием. Пинч не знал, что это, но оно не могло быть хорошим для него. В глазах карлика были смерть и кровожадность. Пинч должен был остановить его сейчас или не останавливать вообще.

Кроме того, нужно было свести старые счеты.

Как раз в тот момент, когда гном повысил голос, окончательно связывая силу заклинания, Пинч бросился вперед. У него не было оружия, было мало надежды одолеть карлика размером с медведя в рукопашной схватке, и не было особой храбрости для прямого боя, но это было намного лучше, чем стоять на месте, ожидая, что его разнесут в клочья.

Его выпад поразил священника, который ожидал сражаться магией, а не руками. Пинч вцепился одной рукой в руку Айрон-Битера, вывернув, и изменив замысловатые узоры, которые он плел в воздухе. К изумлению мошенника, кожа под его неживыми пальцами мгновенно стала ледяно-голубой, линии его леденящего прикосновения проложили свой путь вверх — по венам гнома к его сердцу. Ухватившись за это открытие, Пинч сомкнул другую руку на горле, выдавив бульканье, которое можно было бы принять за крик, если бы мошенник не сдавливал маленькому священнику трахею. Застывшая синяя бледность распространилась под бородой гнома и выступила на его скулах.

Однако Айрон-Битер не сдавался. Свободной рукой он взмахнул своим священным символом — увесистой копией Чаши. Она ударилась о голые ребра с достаточной силой, чтобы Пинч понял, что ему причинили вред. Это  подсказал ему разум, но нервы никак не реагировали. — «Никакой боли», — подумал он, — «нежить не может чувствовать боль».

Он сжал еще крепче, и именно тогда он сделал свое следующее открытие. Наряду с ледяным прикосновением Пинч унаследовал силу нежити. Его бескровные пальцы сжались сильнее. Плоть рвалась, а кости хрустели в его руках. Глаза Айрон-Битера выпучились, когда он напряг мышцы шеи, чтобы сдержать давление. Это была проигранная битва, и гном уже знал это. Он выронил булаву и нащупал что-то у себя на поясе.

— «Никакой пощады», — подумал Пинч. Айрон-Битер ничего ему не покажет, а он не мог позволить этого. Он сжал сильнее, услышав щелкающий скрежет ломающегося хряща.

Над плечом гнома пять пылинок света сорвались с кончиков пальцев Мэйв, и попали в Пинча. От каждой пылинки он немного раскачивался, как от удара стрелы, или удара булавы. Он точно знал, что они причиняют ему боль, хотя он ничего не чувствовал. С этим нужно было немедленно покончить, иначе его друзья убьют его, все время, считая, что он Манферик.

Гном вытащил что-то из-за пояса — короткую толстую палку замысловатой работы. Пинч понял, что это был какой-то магический жезл, особенно потому, что конец светился магическим огнем.