Король Пинч (ЛП)

— Да, ты. Вожак остановился, чтобы обернуть кусочек ткани вокруг своего все еще кровоточащего большого пальца. — Это зависит от тебя — подать сигнал. А теперь, вы двое, занимайтесь своими делами. Резким кивком он подтолкнул Мэйв и Терина к двери.

Как раз когда Терин  уходил,  он обернулся, чтобы задать последний вопрос. — Что, если мы не справимся?

— Тогда, будь уверен, поскольку на небесах есть боги, ни у кого из нас не будет ни капли добычи, — пообещал мастер-мошенник. — Не проколись, если хочешь получить свою долю.

Терин хмыкнул в кислом понимании и отправился своей дорогой.

— А как насчет меня, Пинч? — спросил Спрайт, убедившись, что дверь на улицу закрыта.

— Для тебя две работы, старый друг. Слова были тихими, как, будто невидимые уши могли попытаться подслушать. — Во-первых, ты должен следовать за Клидисом, когда он поведет меня на свидание. Узнай дорогу, чтобы ты мог привести ко мне других.

— А что второе?

Пинч постучал себя по лбу. — Бдительно следить за нашим прекрасным Гуром. Я ему не доверяю. Он готов продать нас всех — меня в частности, — если Айрон-Битер назначит хорошую цену.

— Так почему, черт возьми, ты отправил его к Айрон-Битеру?

— Для рыбалки нужны правильная наживка и правильный крючок. Я — приманка. Терин — это крючок. Айрон-Битер дурак, но он не легковерный. Кто лучше сможет убедить его — Мэйв, играющая роль, или Терин, которому просто может взбрести в голову продать нас по дешевке?

Спрайт уставился на остатки в своей кружке. — Я бы чувствовал себя лучше, если бы кости легли в нашу пользу. Это рискованная игра, в которую ты играешь.

Пинч налил им обоим еще по порции. — Не будь таким мрачным. Мы либо живем, либо умираем. Какая еще может быть игра?

17. Встречи

Пинч пронесся по дворцовым залам, оставляя за собой шлейф из перешептываний и изогнутых бровей. Вожак мошенников не обращал на них внимания. Дело было не в том, как он был одет — похожим на настоящего лорда, и не в том, как он проходил мимо. Он больше не расхаживал настороженно, как ошеломленный человек, наблюдающий за порядками какого-то чуждого класса. Нет — теперь он шагал прямо, и смело, со всем чувством собственника. Он преобразился и держался уверенно, абсолютно уверенный в том, что у него здесь есть  место по его собственному праву, а не по велению благородства других.

Но не это заставило болтать языками, хотя было замечено и подлило масла в огонь рассуждений. Нет, острые уши Пинча уловили не это. Само его присутствие приводило придворных в возбуждение. Очевидно, распространился слух — без сомнения, от Айрон-Битера, — что он пропал без вести и, скорее всего, не вернется. Мошеннику бесконечно понравилось, что его прохождение произвело такое ошеломляющее впечатление. Сейчас было не время проявлять деликатность. Он хотел, чтобы все знали, что он вернулся; ужас, который это вызвало бы в определенных кругах, был ему только на руку.

Был уже вечер, и дворец кишел лордами, дамами, пажами и оруженосцами. Завтра будет Праздник Богатства, одного которого было бы достаточно, чтобы заполнить дворец. Однако завтрашний день был намного больше, чем это. Красные Жрецы объявили этот день благоприятным для проведения Обряда Восхождения. Пинч был уверен, что Варго сыграл роль астролога в этом выборе. Учитывая уверенность Айрон-Битера в том, что Пинч не вернется, Варго захотел бы действовать быстро, пока ставки не изменились.

Следовательно, любой, кто надеялся стать кем угодно — а это означало, что все — прибыли во дворец. Графы, рыцари, поэты и купцы слонялись по залам или любезничали в салонах. Подобно игрокам на ипподроме, придворные переходили от одной фракции к другой, пытаясь угадать исход гонки. Никто не хотел становиться на сторону проигравшей команды, но и выглядеть нерешительным тоже никто не хотел.

Друзей следовало вознаграждать, врагов покупать или сокрушать, а нейтральных игнорировать. Таков был порядок этих вещей.

Пинчу было забавно читать по лицам окружающих — их заговоры так легко раскрывались в изумлении при виде его. Появление Пинча перевесило шансы. Внезапно фракция лорда-камергера перестала быть такой слабой и безнадежной, как это было несколько мгновений назад. Все знали, что Клидис привез Пинча в Анхапур, но никто не мог сказать наверняка — почему. Только Айрон-Битер имел хоть какую-то зацепку, и даже он не знал всего точно.

Пинч прокладывал себе путь через переполненные салоны, проходя сквозь круги придворных. Сначала были гуляки, в блаженном неведении о больших ставках, которые ставились на завтрашний день. Одетые в свои праздничные наряды, эти тщеславные недоумки пришли выпить, потанцевать и показать себя. Пинч рассматривал их взглядом покупателя домашней птицы на рынке, профессионально отмечая их оперение и кошельки. В другой его жизни они были бы целями его ремесла. Даже сейчас он смотрел на свою окоченевшую руку и жаждал шанса подвергнуть себя испытанию.