Король русалочьего моря

– Пепе, ну разве можно говорить при гостях на языке, который им мало знаком? – Анна погладила девочку по голове и улыбнулась. – Ну, беги за ножиком. Только смотри, не обрежься. И не говори никому про руку Ксандера, это секрет!

Та серьёзно кивнула и убежала, пока Исабель справлялась с стремящимися неудержимо вверх бровями. «Пепе?»

– У вас прекрасная дочь, – рискнула она, постаравшись, чтобы голос походил на всезнающий тон Одили. – Храбрая. И хорошо говорит по-испански. Как её зовут?

– Её зовут Филиппа, – Анна тон проигнорировала – просто спокойно подошла и потрепала Ксандера по волосам, мягко отстраняя иберийку. – Сеньора, позвольте мне посмотреть?

– Здравствуй, Ани, – заговорил тут Ксандер, улыбнувшись и аккуратно изъяв из пальцев Исабель платок, чтобы самому промокнуть рану. – Рад, что застал тебя тут. На самом деле, всё совсем не ужасно, я заговорю…

– Похоже на столовый нож, – кивнула Анна, как будто он ничего не говорил. – Узнаю почерк сеньора Франсиско. Ксандер, ты мог бы целить выше, где нет мелких костей и сухожилий.

– Я не очень соображал, – заметил Ксандер.

– Понимаю, – всё так же невозмутимо заметила она. – А ещё тебя трясёт, так что не думаю, что у тебя заговор получится. Давай сделаем проще – перевяжем сейчас, а после ужина попробуешь…

Исабель слушала их разговор несколько рассеянно: Анне явно можно было доверить её дорогого кузена, а сама она была не очень по целительскому ремеслу, так что отошла и стала вместо этого смотреть на мельницы, дамбы и море. Пейзаж был непривычным, от окна уже начало веять холодом, и она оглянулась в поисках какого-нибудь пледа.

– Мама, я ножик принесла! – раздалось у неё из-за спины, и вбежавшая Филиппа подала матери аккуратно завернутый в салфетку нож. – Лукас мне его сначала не хотел давать, думал, что я хочу бить сеньору Беллу!

– Пепе! – возмутился Ксандер, но девочку это нисколько не удивило.

– А ещё дедушка Герт и дедушка Натан с моря вернулись! – выложила она явно все доступные новости. – Огромную рыбу принесли!

– Умница, – одобрила её мать, забирая у неё и нож, и салфетку. – Теперь иди и скажи дедушкам, что мы все скоро спустимся к столу. Ксандер, перестань дергаться. Твоя сеньора всё понимает, и у неё всё в порядке с чувством юмора. Верно, сеньора Исабель?

Вот оно как, сообразила Исабель. Эту игру она знала. «Веди себя так, будто люди таковы, какими ты их хочешь видеть, и они такими будут». Ну уж нет, подумала она, прищурившись, и этому я научилась тоже.

– У меня три кузена, которые скоро начнут кидаться друг в друга шариками из горящих салфеток и поджигать шторы и друг друга, – сказала она с ядовитой иронией, стараясь подражать дяде Франко и от того ещё более злясь. – И ещё кузен, который вечно лезет в пекло, и не меньше раза в год находится на грани смерти. И дядя, который любит нестандартные решения. Разумеется, у меня прекрасное чувство юмора. И Ксандер, – Белла прохладно улыбнулась юноше, – прекрасно об этом осведомлён.

Но если Анна и поняла намёк на то, что перед ней – вовсе не женская копия её милого Фелипе, которого она так легко оборачивала вокруг пальца, то виду не подала.

– Вот видишь! – фламандка легко взяла Ксандера за подбородок, посмотрела ему в глаза и рассмеялась. – Ксандер, ну хватит уже переживать. Спускайтесь в столовую, всё будет хорошо. А после ужина пойдем на море. Сеньора, вы не сердитесь на него. Он ведь мальчишка, чего с него взять?

На этом она улыбнулась иберийке, присела в книксене и вышла за дверь.

Исабель озадаченно посмотрела ей вслед. Пока что это был первый человек из её народа, кто её нисколько не боялся и не ненавидел, а вел себя так, будто она и в самом деле была гостьей – ну, неожиданной, но вовсе не неприятной. Или Анна смотрела на неё как на кузину милого Фелипе, в честь которого она так непринуждённо назвала дочь? Во всяком случае, не как на «чёрную иберийскую суку», и как ни странно, это было даже… успокаивающе.

Исабель бросила взгляд на руку Ксандера, не сомневаясь, что увидит там ровную, тугую перевязку, и хмыкнула:

– Ну что, пойдём. Покажешь меня своим родителям.

Ксандер серьёзно посмотрел на неё, как будто что-то решая, затем кивнул.

– Вы должны кое-что знать, сеньора. Ваш язык в этом доме знают все. Кто-то лучше, кто-то хуже. Кто-то не говорит на нём. Но понимают все. – Он помолчал, глянув за окно, а потом хмуро продолжил: – Раньше, ещё за долго до рождения папы, были смертельные случаи… из-за того что ваши вассалы не могли понять Приказ. Так что теперь мы учим испанский с пеленок. Слуги и родственники других фамилий тоже стараются это делать по возможности. – На этот раз задумчивого взгляда удостоилась забинтованная рука. – Я подумал, что честно будет вам об этом сказать.

– Да, это разумно, – сказала она, раз он явно ждал ответа. – Буду иметь в виду.