Король Севера. Измена

–Кыш, – тихо сказал Линель, стараясь не отвлекать жреца от выполняемого священнодействия. – Прочь пошел.

Но ворон проигнорировал короля. По всей видимости, он даже не осознавал, чью персону удостоился чести лицезреть. Помахав крыльями, птица раскрыла клюв и оглушительно каркнула.

На этот раз на помощь Линелю попытался прийти один из молодых жрецов. Стараясь, чтобы изгнание ворона прошло как можно тише, он сделал несколько осторожных шагов по направлению к птице и топнул ногой. Ворон повернул голову, склонил набок, с интересом поглядел на жреца… и опоганил королевский помост струей зловонного птичьего помета.

В толпе лордов, великолепно разглядевших происходящее, послышались смешки. Линель, до этого бледный от гнева, залился багряным румянцем. А ни на что не обращавший внимания жрец молился и молился… Коронация обращалась в фарс. А мерзкая птица, не желая улетать, отошла подальше от Линеля и остановилась, с интересом наблюдая за произведенным эффектом.

–И сим призываю благословение Вудэка на голову его величества короля Линеля Первого Сильвберна! – вдруг резко вскричал старый жрец, и Линель вздрогнул – таким неожиданно мощным оказался голос старика после тишины молитвы. – Подайте корону!

Но испугался выкрика не только король. Ворон, взволнованный резким звуком, заполошно забил крыльями, взлетел… и Линель, закрывшийся руками от пролетевшей совсем близко птицы, с отвращением почувствовал, как по щеке течет что-то теплое, мерзкое, дурно пахнущее… Слева послышался крик, звук удара. Король обернулся. И даже залепившее лицо дерьмо не помешало увидеть, как раскрытый сундук падает с помоста. Корона, по меньшей мере двухсотлетняя корона его предков, вываливается из раскрытого чрева в грязь под помостом и катится, катится в этой грязи под ноги отступающих вассалов…, а птица – с безумным карканьем вырывается из рук стороживших королевский убор прислужников.

И ничто, даже вопли бешенной птицы, не помешало Линелю усмышать смешок из толпы. Тихий смешок, неумело замаскированный под кашель.

Король вскочил и ринулся прочь. В несколько шагов преодолел расстояние до края помоста, в два прыжка осилил ведущую вниз лестницу… и почувствовал, как в рукав камзола вцепились сильные цепкие пальцы.

–Нельзя, милорд, нельзя так, – умоляюще зашептал Байярд. – Коронация должна состояться, если все бросить сейчас, это не усилит вашего влияния, а подорвет! Боги должны вас благословить…

–Я уже благославлен! – в бешенстве вскричал Линель, отирая помет рукавом свободной руки и суя под нос советнику. – Мне вполне достаточно!

–Но милорд, лорды подумают…

–Лорды могут думать, что угодно! Я думаю, что для полноценной коронации мой престол должен быть свободным от притязаний посторонних! Боги не благословят меня, покуда жив Холдстейн! А значит, до победы в войне я не одену венца моего отца!

И, не обращая более внимания на окружающих, чьи лица стремительно серьезнели, Линель широкими шагами пошел прочь, как и был, простоволосый.

Вардис

Ладонь медленно скользила по отполированной глади стола. Его стола. Стола в ЕГО кабинете. Когда-то, совсем недавно, хозяином здесь был Элисьер. Еще совсем маленьким Вардис часто играл на мохнатой медвежьей шкуре у камина. Потом сидел на стуле в углу, когда отец работал – учился быть лордом. Теперь он стал лордом.

Можно было до скончания века просто так сидеть тут и гладить стол.

Ее шаги он услышал от начал коридора, но все же сделал вид, что удивлен, когда дверь рывком распахнулась, и она предстала перед ним, взъерошенная, раскрасневшаяся.

–Я услышала, ты сказал: завтра казнь?

Вардис просто не мог отказать себе в удовольствии промолчать. Просто молчать и видеть, как в изумрудно-зеленых глазах появляется страх, самый настоящий ужас, как дрожат ресницы и веки, силясь сдержать поток вот-вот готовых хлынуть слез. Он любил ее. Это была самая ненормальная любовь, которую он только знал.

–Почему ты молчишь?! Ну же, скажи! Завтра состоится казнь?! Ты этого хочешь для своей семьи?

Он помолчал еще немного, и все это время она стояла перед ним, на пороге кабинета, за раскрытой настежь дверью и ждала. Наконец, ему надоело.

–Этого не я хочу для моей семьи. Этого моя семья захотела для себя. Его величество приказал разобраться в случившемся. Поэтому я остался в Канторе.

–Его величество? Хочешь сказать, Моэраль приказал казнить моего брата? Сына друга его отца?

Вардис смерил ее взглядом с ног до головы, остановился на лице.

–Закрой дверь.

На несколько мгновений она замешкалась, и стало понятно – она боится его еще больше, больше, чем когда-либо. И все же она закрыла дверь, и даже приблизилась к столу, когда он поманил пальцем. Наслаждаясь беспомощностью, беспомощностью невыносимо желанной женщины, ненавидевшей его и ни во что не ставившей, Вардис нежно произнес:

–Нет, это не Моэраль приказал казнить Эрея. Это мое собственное решение проблемы, сестренка.

Далая побледнела. Ноги ее задрожали. Как вовремя бы оказался поблизости стул… Но стула не было. Вардис видел, как она паникует, как старается не показать паники, как, наконец, берет себя в руки.