Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

Мадам Скаррон окончательно пришлось удалиться от света в 1672 году, когда в феврале умер старший ребенок. Она сама явилась во дворец Сен-Жермен, чтобы известить родителей о кончине малыша, и, не выдержав переживаний, разразилась горькими рыданиями. В противоположность ей мать, маркиза де Монтеспан, не проронила ни слезинки, проявив полнейшее равнодушие. Король, у которого в это время умирала законная пятилетняя дочь[64], был поражен тем, насколько близко к сердцу приняла Мадам Скаррон смерть своего воспитанника. Такого выплеска материнских эмоций он не видел даже у чувствительной Луизы де Лавальер. В мемуарах Мадам де Кейлюс[65] сохранились произнесенные им слова:

– Она умеет сильно любить, стало бы наслаждением быть любимым ею.

В конце июня Мадам де Монтеспан родила третьего младенца, на сей раз мальчика. Король принял решение о найме дома в предместье Вожирар, где Франсуаза должна была теперь неотлучно проживать вместе с детьми и прислугой. Если детьми Луизы де Лавальер занимался финансист Кольбер, то содержание отпрысков Атенаис возложили на военного министра, маркиза де Лувуа. Надо сказать, Кольбер ревновал к Лувуа и пытался распознать, где прячут новых детей и кто их воспитывает, но Мадам Скаррон удавалось до поры до времени ловко водить министра за нос. Однажды какой-то шпион ухитрился проникнуть в дом, но сообразительная вдова догадалась закамуфлировать младенца под сверток грязного белья, который служанка спрятала в складках юбки. Парижский свет ломал голову над причиной исчезновения прекрасной вдовы, но она в редких письмах знакомым настолько расплывчато говорила об этом, что ее загадочное отсутствие еще довольно долго будоражило умы друзей, пока его за новизной не вытеснили иные светские сплетни на злобу дня.

Мадам Скаррон настолько умело организовала свое предприятие, что даже служанки представления не имели, на чьих детей они работают. Атенаис чрезвычайно редко навещала их, она была увлечена открывшимися перед ней возможностями безграничной траты денег, цинично заявляя, что при дворе надо прибирать к рукам все, что можно, одно так и плывет само собой в руки вслед за другим; в короле же укрепилось чувство привязанности к этим детям, чего нельзя было сказать о потомстве от Луизы де Лавальер. Людовик оценил ту приверженность, которую проявляла воспитательница детей к своей нелегкой работе, и решил повысить ей вознаграждение. Он просто вычеркнул в списке пенсионеров двора после цифр 2000 слово «ливров» и заменил его на слово «экю». Это означало повышение суммы в три раза.

Покров тайны с занятий Мадам Скаррон несколько приоткрылся в мае 1773 года, когда юристы уже в полную силу трудились над узаконением королевских детей. В мае король отправился на военную кампанию, и Атенаис на девятом месяце беременности последовала за ним, но не в свите королевы. Мадам Скаррон было велено сопровождать фаворитку, дабы оказывать ей помощь при родах и заботиться о новорожденном. Напоминаем, им стала девочка, родившаяся под городом Турне. После узаконения старших мальчиков в самом начале 1674 года воспитательницу детей вместе со своими подопечными поселили при дворе в покоях фаворитки.

Жизнь при дворе

Воцарение детей в королевском дворце было обставлено с великой пышностью: Мадам Скаррон появилась в роскошном декольтированном платье (ее приятельница, герцогиня де Ришелье, была весьма удивлена тем, что у Франсуазы красивые шея и грудь) с девочкой на руках, за ней торжественно шествовали два лакея, которые несли двух мальчиков – невзирая на уже приличный возраст, те были не в состоянии передвигаться самостоятельно из-за последствий рахита. Атмосфера двора сразу же изменилась, по воспоминаниям современников, на балах появилось множество маленьких детей.

Покои Атенаис, в которых поселились дети вместе с воспитательницей, сильно смахивали на сказку из «Тысячи и одной ночи»: два десятка комнат были заполнены диковинными цветущими растениями, по углам стояли курильницы, из которых струились экзотические ароматы, либо в позолоченных клетках, либо совершенно свободно пели и порхали невиданной расцветки птицы, сновали козлята и ягнята, которых горничные водили на шелковых лентах, а упряжка мышей возила крохотную латунную карету. В небольших водоемах, куда низвергались искусственные водопадики, плавали черепахи и рыбки радужной расцветки. Раздавалась музыка, исполняемая либо музыкантами, либо музыкальными автоматами.

Теперь Франсуаза получила почти официальное положение доверенного лица Атенаис, сменила заурядную повседневную одежду на более подходящую ее внешности и положению, смогла являться на празднествах, концертах, спектаклях. Но она была вынуждена жить бок о бок с Атенаис, которая, безусловно, не видела соперницы в тридцативосьмилетней вдове. Можно сказать, что до поры до времени их связывало нечто вроде дружбы.