Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

Отношения между ними начали портиться из-за детей. Атенаис питала к этой малышне весьма своеобразную любовь: она видела в них гарантию сохранения привязанности короля, но и только (напомним, что своих законных отпрысков без малейших сожалений она оставила на воспитание мужу). Не трудившаяся заниматься детворой Атенаис быстро заметила, что они предпочитают общение с воспитательницей встречам с матерью, что вызывало у нее бешеную ревность. Как и бывает в подобных случаях, фаворитка попыталась купить привязанность детей тем, что начала портить их неразумной вседозволенностью. Воспитательницу возмущало, что дети ведут жизнь, не подчиненную распорядку, их пичкают сладостями, во время болезней подвергают мучительным и ненужным процедурам. Положение Мадам Скаррон еще усугублялось тем, что теперь она находилась, по ее собственному выражению, «в рабстве» у Мадам де Монтеспан. В светском обществе Атенаис не стеснялась громогласно подвергать сомнению дворянское происхождение Франсуазы и высмеивать ее брак со Скарроном. Она безо всякого основания уволила бедную родственницу Франсуазы, которую приняла было в свой штат по ее просьбе.

По мере того как отношения между ними становились все хуже и хуже, фаворитка решила вообще отделаться от воспитательницы, и когда летом 1674 года Мадам Скаррон заявила, что хочет уйти на покой, она не стала возражать и попросила короля рассчитаться с воспитательницей за пять лет службы. Тогда было обычным делом, что увольнявшемуся человеку выплачивалось единовременное вознаграждение за весь срок его работы. Король выделил воспитательнице 100 000 ливров. Франсуаза сочла эту сумму недостаточной, ибо она предполагала купить поместье, дававшее доход, достаточный для безбедного существования. По ходатайству фаворитки король выделил еще 100 000 ливров, к тому же Мадам Скаррон получила право на монополию на производство печей для выпечки кондитерских изделий, что оценивалось в 50 000 ливров. Получив в свое распоряжение столь крупные суммы, она прежде всего учредила ренту для побочного отпрыска своего брата, Тоскана. Вдова дала задание адвокату подыскать ей поместье, и тот нашел имение Ментенон, располагавшееся между Версалем и Шартром, старый замок на окраине большого поселения, с лугами и речкой. Оно приносило 10 000 ливров годового дохода и принадлежало погрязшему в долгах Шарлю-Франсуа д’Анженону, по любопытному совпадению, губернатору того самого острова Мари-Галант, куда некогда так стремился ее отец, Констан д’Обинье. Франсуаза подписала контракт и несколько успокоилась – теперь у нее был собственный кров и источник дохода. Историки подчеркивают тот факт, что поместье не было подарком короля, подобно герцогству Вожур Луизы де Лавальер или поместью Кланьи Атннаис де Монтеспан, Мадам Скаррон купила его за заработанные ею деньги. Примечательно, что несколько месяцев спустя король отправил в Ментенон своего знаменитого специалиста по обустройству садов Ленотра, которому, кстати, с очень большой неохотой позволял выезжать за границу по просьбе других монархов.

Отношения между Атенаис и Франсуазой обострились до того, что на это обратил внимание король. Мадам Скаррон запросила у него аудиенцию, на которой излила всю свою душу, упирая на то, что действует исключительно во благо детей. Похоже, Людовик сумел вникнуть в сущность вопроса и, по-видимому, уговорил ее не удаляться от двора. По собственному выражению Мадам де Ментенон, она «осталась при дворе по воле Божией». Напомним, что в тот период партия святош усилила борьбу за изгнание Мадам де Монтеспан и, как полагают историки, возлагала большие надежды в деле спасения души короля на Мадам Скаррон, известную своей безупречной репутацией и силой морального убеждения. Они оказывали влияние на нее через ее духовника, отца Гобелена, бывшего военного, сурового блюстителя нравственности. После этой встречи король разрешил Мадам Скаррон общаться и переписываться непосредственно с ним.

В конце 1674 года Мадам де Монтеспан, переманившая в свой лагерь приятельницу Франсуазы, герцогиню де Ришелье, совместными усилиями вновь попыталась отделаться от нее. Эти сиятельные дамы подыскали ей равным образом вельможного жениха, герцога де Виллар, по прозвищу Виллар-горбун, ибо спина его, к несчастью, была отмечена именно этим физическим недостатком. Однако Мадам Скаррон не клюнула на эту приманку, наотрез отказавшись от столь блестящей в ее положении партии, назвав кандидата в письме «бесчестным человеком и прощелыгой».

Уважение короля к воспитательнице детей только возрастало. Именно он первым стал называть Франсуазу «Мадам де Ментенон», подчеркивая ее положение владелицы поместья с замком; статус маркизата этому имению был присвоен позднее.

Фавор Франсуазы был настолько очевиден, что она осмелилась читать мораль королю, пытаясь наглядно, в отличие от абстрактных рассуждений проповедников, показать ему, насколько скандальна его связь с Атенаис: