Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

Но не стоит думать, что этот гарем благоденствовал в полном мире и согласии. Женщины часто ссорились и устраивали сцены королю, в особенности когда обнаруживалась беременность другой. Широко известна история с «чудодейственными румянами», которые Луиза начала применять в попытке вернуть потерянного любовника. Атенаис также пожелала воспользоваться ими и попросила короля употребить свою власть, дабы баночка досталась ей. Луиза хорошо знала, кому предназначались румяна, и взамен потребовала возвращения благосклонности любовника. Тот был вынужден пойти на это; вскоре Атенаис заметила пополневший стан соперницы и закатила Людовику скандал. Тот пообещал загладить свою вину и выдать Луизу замуж за уже известного нам маркиза де Пегилена. Пегилен же, завзятый распутник, во всеуслышание заявил, что если он и вздумает когда-нибудь жениться, то главным для него является добродетель невесты, которая непременно должна быть девственницей. Если на ее репутации будет хоть малейшее пятнышко, он откажется от этой барышни.

Тем не менее Атенаис использовала любую возможность, чтобы втоптать свою соперницу в грязь. Она заставляла ее исполнять обязанности камеристки, льстиво заверяя, что никто не умеет так наложить окончательные штрихи на ее прическу и туалет, как Луиза. И та безропотно соглашалась на эти унижения. Король обычно возвращался с охоты к Луизе, снимал у нее сапоги, переодевался, менял парик, его обсыпали пудрой, после чего он отправлялся к Монтеспан. Известен тот случай, когда Луиза пролепетала что-то относительно ее желания провести время с королем, Луи же швырнул ей в руки ее маленького спаниеля и заявил:

– Держите, Мадам, вот ваш компаньон, вам этого будет довольно!

Луиза жила настолько всецело захваченная своим чувством к Людовику, что в пору расцвета их любви ей было достаточно одного его общества. Она не испытывала никакой тяги к светской жизни, и, будучи без остатка поглощенной своим увлечением, пренебрегала всем остальным и не сумела обзавестись кружком близких друзей. Теперь брошенная женщина обнаружила, что осталась совершенно одна, вокруг не нашлось ни единой сочувствовавшей ей души, к тому же она еще была вынуждена играть роль прикрытия для новой связи любимого человека. Трудно сказать, действительно ли Луиза сама сочинила этот сонет, приписываемый ее перу, но настроение покинутой женщины передано исключительно верно:

Все бренно на земле, непрочно, скоротечно,
Не можем мы всегда один предмет любить,
И если прежде нас любви не знали вечной,
То в будущих веках навряд уже ей быть.

О! Постоянства нет уже теперь на свете,

Желаньям короля нет никаких препон,
Что любит к вечеру, то, верно, на рассвете
Разлюбит, может быть, возненавидит он.

Луи! Но честь свою вы этим помрачили!

Меня любили вы, за что же разлюбили?
Нет тех в вас чувств, увы, которые во мне!

Амур! Того, кто мне отрадой, горем был,

Зачем его с моим ты сердцем не сравнил?
Иль лучше бы меня ты одарил таким, как у других!..

Неизвестно, сколько еще длилась бы эта полукомедия-полутрагедия, если бы у Луизы не произошел глубокий духовный кризис. Причиной его стало некое тяжелое заболевание, поразившее ее где-то в конце марта – начале апреля 1670 года. Что это было, доподлинно неизвестно, но у нее произошел выкидыш, и из-за его последствий она оказалась при смерти. Вообще, эта история возбуждает определенные подозрения. Известно, как ненавидела маркиза де Монтеспан Луизу. Безусловно, больше всего ее злил тот факт, что в 1667 и 1669 году король узаконил дочь и сына, рожденных Луизой. Теперь соперница вновь была беременна, она явно могла рассчитывать на то, что и этот ребенок обретет все права законного. А вот Атенаис надеяться было не на что. Появившегося у нее в 1669 году ребенка прятали так, что о его существовании и истинном местонахождении не было ничего доподлинно известно никому при дворе. В конце марта 1670 года она родила сына, немедленно помещенного за семь замков, но какая судьба ожидает его? Маркиз де Монтеспан мог в любой момент затребовать детей себе. Никаких надежд на узаконение этих детей и быть не могло. Уже упоминалось о том, сколь регулярно прибегала Мадам де Монтеспан к услугам поставщиков всяких подозрительных средств. А не могла ли она опоить соперницу каким-то зельем, могущим вызвать выкидыш и не допустить появления на свет еще одного претендента на отеческую любовь короля в ущерб ее детям, будущее которых было совершенно туманным?