Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

Луиза провела при дворе еще почти три года, но образ ее жизни стал уже более замкнутым. Под своими роскошными нарядами она носила власяницу, спала на жестком ложе, много общалась со священнослужителями, ибо, по ее собственному выражению, «вериги умерщвляли ее грешную плоть, но не затрагивали еще более грешную душу». После того как она проявила свое желание удалиться от света, королева, добрая сердцем и набожная, всегда готовая простить ближнего, сблизилась с бывшей соперницей. Желание Луизы уйти в монастырь поддерживали и ее близкие родственники, дядя Жиль, архиепископ Нантский, образцовый прелат, и ее тетка Элизабет, монашенка ордена урсулинок мать Анжелика, непрерывно молившиеся за обращение Луизы. Герцогиня стала больше жертвовать на благотворительность. Известно ее письмо правителю Тура, в котором она выражает желание облегчить участь больных в своем герцогстве Вожур (показательно, что Луиза так ни разу и не удосужилась лично посетить свои новообретенные владения) и уменьшить размер тальи, основного налога, который платили бедняки.

Герцогиня долго и тщательно выбирала монастырь, в который хотела постричься. Случаи, когда знатные дамы или девицы уходили в монастырь именно по зову сердца, были нередки. Но зачастую они просто поселялись там и вели полусветский образ жизни, навещая друзей, приглашая их к себе, живо интересуясь новостями повседневной жизни. Луиза сама неоднократно навещала мадемуазель де Ламот-Аржанкур, которая была вынуждена поселиться там по приказу Анны Австрийской, убоявшейся дурного влияния этой девицы на будущего короля, любовницей которого она горела желанием сделаться. Нет, Луизе нужна была жизнь, полная жертвенности и раскаяния, способная искупить все ее прошлые грехи. И она выбрала орден кармелиток, известный своими строгими правилами, их монастырь на улице Сен-Жак, самый крупный из шестидесяти трех французских монастырей ордена.

– Когда я присоединюсь к кармелиткам, я помяну всех тех людей здесь, которые заставили меня страдать, – кротко изрекла как-то Луиза.

Уйти в монастырь для женщины ее положения было не так просто – на это требовалось разрешение короля. Луиза неоднократно проклинала свою слабость, но ее еще долго удерживали в свете мирские привязанности и боязнь окончательного разговора с королем. Чтобы склонить его дать разрешение, она даже прибегла к помощи маркизы де Монтеспан, которая спала и видела, как бы поскорее избавиться от ненавистной соперницы. Луиза даже согласилась стать крестной матерью очередного незаконнорожденного отпрыска фаворитки, дочери Луизы-Франсуазы, родившейся 1 июня 1673 года в Кутрэ, на территории Фландрии, во время объезда королем и его свитой завоеванных городов.

Луизу не удержали блестящий дебют при дворе 12 января 1674 года ее дочери, Марианны, на редкость грациозной и прелестной девчушки в возрасте семи с половиной лет. Она не прекращала подготовку к своему уходу: на память своим детям позировала вместе с ними для группового портрета придворному художнику П. Миньяру, передала королю все свои драгоценности, которые подлежали разделу между сыном и дочерью, а также небольшой перечень лиц, которым назначала выплату пенсий. В него были включены ее мать, единоутробная сестра (та испытывала денежные трудности, связанные с содержанием многочисленной семьи) и слуги из ее штата. Сумма в семь тысяч ливров подлежала ежегодной выплате небольшому дому призрения для бедных детей и стариков, основанному ею в марте 1674 года близ скромного родового особняка семьи де Лавальер.

18 января она начала наносить прощальные визиты, естественно, первый был сделан к королю. Людовику будто бы не удалось скрыть некоторое волнение, пробужденное воспоминаниями юности, что же касается нескольких слезинок, скатившихся по его щекам, как нам известно, они немногого стоили. По-иному протекало прощание у королевы. Луиза хотела прилюдно признать, сколь глубоко ее сожаление по поводу совершенного ею греха. Против публичного покаяния попыталась протестовать воспитательница детей короля, маршальша де Ламот-Уданкур, но Луиза оставалась тверда.

– Поскольку грехи мои были публичны, то и раскаяние должно быть таковым, – отрезала она и упала к ногам Марии-Терезии.

Королева подняла ее, поцеловала в лоб и заявила, что давным-давно простила ее. Луиза обошла всех придворных, а 20 апреля переступила порог монастыря – ей было всего тридцать лет. Молодая женщина сбросила с себя светскую одежду и обувь, надела рубашку из саржи, монашеское облачение из грубой шерстяной ткани, домотканые чулки и веревочную обувь. Она своими руками отрезала белокурые локоны, оставив лишь две пряди для церемонии пострижения, перед которой полагалось от трех до шести месяцев послушничества. Поскольку Луиза проявляла ярко выраженные признаки покаяния, этот срок был сокращен до полутора месяцев. Церемония пострига состоялась 4 июня, после Троицы. Присутствовали королева и все прочие первые лица двора, за исключением короля. После пострига она приняла имя мать Луиза Милосердие.