Король, у которого не было сердца

– Это было восхитительно, – похвалил Тони, смотря на пустой стул Грэйс. – Общение с Самирой идёт ей на пользу.

– Ты так считаешь? – Джек едва удерживался от желания воткнуть вилку себе в руку.

– Определённо.

Перед ним поставили горячий суп, но вид и запах еды только вызвали новый приступ тошноты.

– Слушай, Джек. – Тони придвинулся к нему поближе. – Я уже понял, что ты её не любишь. Но тебе не кажется, что ты как-то слишком навязчиво это демонстрируешь?

– Твоя информация больше не актуальна, – ответил Джек.

– Правда? Тогда моему мозгу понадобится время, чтобы проанализировать твоё поведение. А пока, я думаю, ты мог бы успеть извиниться. Если побежишь прямо сейчас. И я советую тебе использовать такие фразы как: «Я ничтожество», «Прости меня, пожалуйста», «У меня есть непроработанные детские травмы, поэтому я часто делаю и говорю то, что не хочу».

Джек не сдвинулся с места.

– Почему ты продолжаешь сидеть здесь? – Тони толкнул его в плечо.

– Оставь меня. Разберись сначала со своей девушкой, если такой умный! – рявкнул Джек.

– Не пытайся задеть меня, не выйдет. – Тони миролюбиво улыбнулся. – Я слишком тебя люблю.

– Это я легко могу исправить.

– Не сможешь.

– Смогу.

– Зачем?

– Хочу достичь дна пропасти.

Он уже там, уже там… Кто бы мог подумать, падение оказалось более болезненным, чем Джек представлял.

– Все мы рано или поздно можем очутиться на дне пропасти, – сказал Тони. – Хорошо бы иметь кого-нибудь, кто подаст руку и поможет выбраться.

18 Грэйс и холодный зимний ветер

Набережная постепенно заполнялась людьми. Некоторые – их можно было вычислить по наличию багажа – ожидали переправу, другие прогуливались, обменивались свежими сплетнями и угощались местными фирменными блюдами. Круглую сцену уже заняла группа уличных музыкантов, и к ним слетелись фонарики.

Грэйс сидела на плоском камне и наблюдала, как маленькая точка, недавно появившаяся на горизонте, медленно приближается и принимает очертания плавучего средства.

Надо бы заплакать. Никак не получалось, хотя Грэйс знала, что это поможет унять внутреннюю дрожь. Даже от обилия воды и сверкающих на поверхности ярких бликов слёзы не появлялись. Грэйс зажмурилась, а затем широко раскрыла глаза, но и это не помогло.

Странно, раньше подобных проблем не возникало – обычно Грэйс приходилось сдерживаться, чтобы не разреветься в неподходящий момент. Той ночью, когда Джек торопился сбежать из её спальни, тихо ругаясь и переворачивая в темноте мебель, Грэйс вжимала лицо в подушку, чтобы заглушить звуки всхлипов. Наверное, тогда нарушилась важная функция, которая заставляла беспрекословно следовать правилам игры. С самого первого дня знакомства с Джеком Грэйс зачем-то назначила его самым красивым и в общем-то идеальным человеком, поэтому с радостью согласилась играть в кумира и поклонницу. Но в последнее время негласные правила, которые Грэйс придумала сама, казались ей всё менее справедливыми.

Джек и сам стал меняться. То обстоятельство, что они были близки, не произвело на него сильного впечатления, но ведь Джек стал иначе на неё смотреть. Поначалу он сопротивлялся и, не считая редких срывов, пытался вести себя непринуждённо, но Грэйс слишком хорошо знала оттенки его эмоций. Она отчаянно хотела подтолкнуть Джека, только боялась, что если он самостоятельно не примет осознанного решения, то будет всегда сомневаться.

И вот случилось то, что случилось. Надо бы заплакать, потому как обида и разочарование уже достигли кульминации, а слёзы для них – наименее разрушительный выход, но никак не получалось.

Корабль уже подошёл так близко, что стали видны фигурки людей на палубе. Повинуясь внезапному порыву, Грэйс встала на камень и энергично замахала руками, чтобы поприветствовать прибывающих с другого берега. Жаль, они не могли увидеть этого с такого расстояния, да и остальные прохожие странно на неё поглядывали, так что Грэйс скоро успокоилась и вновь села.

Она не помнила, как оказалась на пристани. Зажигающиеся огни вечернего Шетла вели её по петляющим узким улочкам, пока Грэйс не вышла к причалу. По пути она вспоминала короткий разговор о чувствах, который произошёл у неё с Самирой в их путешествии по уголкам подсознания. Грэйс всё гадала, почему тогда сказала «не знаю». Спроси её наяву кто-нибудь о любви к Джеку, Грэйс без колебаний дала бы утвердительный ответ. А во сне почему-то так вышло, будто она не знает. Странно. Грэйс не фантазировала о счастливом совместном будущем с Джеком и плохо представляла, как бы они могли существовать вместе в романтических отношениях, но никогда не сомневалась в названии для своего чувства. Это было её личное чувство. Джек по-доброму снисходительно отнёсся к нескольким робким попыткам признаться. Отец был не лучшим слушателем для девичьих переживаний, а близких подружек у Грэйс не наблюдалось, вот она и научилась справляться с никому больше не нужной любовью самостоятельно.