Король, у которого не было сердца

– Я часто встречаю интересных людей, – продолжал Саймак, – мне нравится запоминать их лица и пытаться понять их мысли и тревоги. Не сочти мои слова за дерзость, но тебя я пока не могу разгадать. Не могу ничего прочитать в твоих глазах такого прекрасного небесного цвета.

– Василькового, – машинально поправила Грэйс.

– Что?

– Василькового цвета, – зачем-то продолжала настаивать она.

Саймак покорно кивнул, а затем запрокинул голову и перевернул почти пустой бокал над своим открытым ртом. Последняя рубиновая капля вина скатилась ему на язык.

– Я встречал лишь двух человек с глазами похожего оттенка, – сказал он негромко, размеренно, обращаясь как будто к самому себе. – Одного из них так давно, что сейчас мне уже трудно представить остальные его черты. Теперь он далеко.

– Далеко, – согласилась Грэйс, хотя их разлуку нельзя было измерить расстоянием – в ожидании встречи только время было и врагом, и союзником. – А кто второй?

– Предлагаю тебе остаться в замке и самой увидеть. Ходят слухи, – Саймак заговорщически подмигнул, – что она скоро будет здесь.

22 Кому захочется быть королём

В этом мире не существует такого понятия, как душа. Частицы сущности – личные и позаимствованные извне – собираются и кристаллизуются в сердце, а каждый его удар совершается для чего-то и во имя чего-то. Если сердце перестаёт биться, значит, оно отсчитало все уготованные для жизни секунды и не нужно надеяться на продолжение после смерти.

Я учусь слушать моё сердце. Понимать, что оно говорит мне, когда ускоряет или замедляет ритм; когда колотится о рёбра, словно пытается пробить их и вылететь наружу. Как врач, я бы выписал себе какое-нибудь лекарство от тахикардии; как рассказчик, я хотел бы сочинить песню о любви и спеть её под балконом любимой девушки. Такие новые и нелепые фантазии пугают меня до приступов тошноты, но я буду сознательно доставать их из-под гнёта страхов и сомнений. Это мучение, но оно странно приятное.

Пик сексуального наслаждения ведь тоже является болевым спазмом, но никто не думает бороться с ним втиранием лечебной мази.

Я не раз уже повторял это, и наверняка представится ещё не один повод сказать такое в будущем: сегодня был самый длинный и насыщенный день в моей жизни. Даже если не учитывать время до обеда. Сначала я чуть не утонул, но эту травму быстро компенсировали радостные известия о Грэйс. Затем я пережил неприятные минуты, наблюдая за физическими и душевными, вернее, сердечными (см. выше) страданиями моего друга. Потом знакомство с Тарквином и долгожданное продолжение путешествия. Новые впечатления, эмоции, трепетное томление в ожидании встречи.

Путешествие верхом оказалось не таким страшным, как я себе представлял. Поначалу ощущался дискомфорт, но мы ехали неспешным аллюром, и я постепенно привык, хоть и не научился пока держать спину так же ровно, как Тарквин. Мне досталась покладистая кобыла рыжеватой масти по кличке Лайс. Я сразу предупредил её, что являюсь опытным наездником и легко поладил даже с драконом. Кобыла хоть и фыркнула недоверчиво, но проблем с взаимопониманием у нас не возникло. Интересно, мне можно будет оставить её себе, когда мы доберёмся до Элмура?

В детстве мне не позволили иметь домашнее животное. Меня считали слабовольным и недостаточно ответственным для того, чтобы воспитывать собаку. К кошкам я сам относился с недоверием, поэтому готов был согласиться на хомяка с морской свинкой. Я уже начал строить для них лабиринт, но… цитата: «Эти крысоподобные мерзкие твари только воняют, гадят и дохнут».

Потом мне нравились волнистые попугайчики, но их обозвали слишком шумными.

Зато теперь у меня, надеюсь, будет собственная лошадь. Да что там лошадь, у меня почти есть свой настоящий дракон, просто было бы хлопотно и не совсем законно держать его при себе.

У Тони дела обстояли сложнее. Как пианист с чуткими пальцами (да, я действительно назвал пальцы лучшего друга чуткими, но вовсе не от избытка чувств, а для образности), он довольно быстро приноровился управляться с поводьями, однако его ноги были не столь ловкими. Желая лишь незначительно ускориться, Тони мог резко вдавить пятки в бока лошади, и та, вдруг сорвавшись с места, уносила его на сотню ярдов вперёд. В следующий раз он нажимал чересчур легко, и животное вообще на это не реагировало.

Наконец Самира решила, что без её помощи не обойтись. Она успела пройти все стадии бойкота нашего с Тони существования всего за несколько часов. Сначала гнетущее чувство вины, после мысленный спор с собой и попытки переложить ответственность, затем показное безразличие и беспричинное раздражение.

Следующий этап – вести себя как обычно. Делать вид, что всё нормально, и косвенно заслужить прощение мелкими любезностями: «Я разбила тебе сердце, но готова компенсировать это прямо сейчас: могу стряхнуть невидимый мусор с твоего рукава, приготовить чай или положить дополнительный кусочек сыра на твой бутерброд. Уже не сердишься, правда?».