Король, у которого не было сердца

Скоро Тони уже крепко спал, растянувшись по диагонали кровати, а Джек с Тарквином, не сговариваясь, вышли на балкон и расположились в плетёных стульях с мягкими подушками. Прохладный ночной воздух постепенно вытеснил остатки хмельного наваждения. Несмотря на усталость, Джек не мог заставить себя лечь и слушать в тишине свои мысли. Он нуждался в собеседнике, хоть каком-нибудь. Хорошо, что Тарквин решил составить ему компанию.

Убранство балкона соответствовало общему настроению дома. Его перила служили одновременно полками, на которых хозяин заботливо расставил бутылки с пивом и стаканы, дабы гостям, решившим полюбоваться закатом, не пришлось делать это на пустой желудок.

– Чудесный вид отсюда открывается, – сказал Джек про пейзаж за перилами балкона.

Свод правил хорошего тона советует начинать разговор с нейтральной темы. Похвалить природные красоты уместно в беседе и с другом, и с королём.

Ландшафт совсем незначительно менялся в течение дня. Новый обзорный пункт с высоты второго этажа позволял чуть лучше рассмотреть горные вершины. Теперь они тоже окрасились в цвет ночи, и только по звёздам можно было угадать границу между небом и землёй. Среди маленьких сверкающих точек зависла одна побольше. Луна уже прошла значительную часть цикла и приближалась к идеально круглой форме. Скоро можно будет отсчитать месяц в этом мире.

Наступит полнолуние, в которое ещё не получится вернуться домой.

– Видишь тот холм? – спросил Тарквин, указав на возвышенность неподалёку. – Мой отец хотел построить на нём высокую башню, с которой было бы видно и ратушу в Элмуре, и наш замок, и ворота в Брокет-Форт.

– И драконов из Норклифа, если бы они вдруг решились напасть, – добавил Джек.

Тарквин издал похожий на смешок звук. Он в равной степени мог означать иронию, пренебрежение, искреннее веселье или же просто попытку освободиться от застрявшей в горле хлебной крошки.

– Для этого у нас уже есть бесполезное и некрасивое сооружение, – сказал он.

– Да, мы там были.

Джек хотел спросить, перешла ли к новому королю вместе с титулом обязанность простроить башню, но не стал.

– А ты давно знаком с Ларгусом? – поинтересовался он вместо этого.

– Сэм сдружился с ним. А мне нравилось проводить время с Сэмом.

– Ты хорошо помнишь мистера Маршалла?

Тарквин удобнее уселся в кресле. В такой позе он мог бы запросто уснуть уже через минуту после последней произнесённой фразы.

– Мне было немного лет, шесть или семь, но Сэма Маршалла я помню хорошо, – ответил он. – Одно из самых приятных воспоминаний того времени… Сэм был взрослым человеком из другого мира, с непонятной для меня историей, но всё же он позволял мне вертеться рядом и задавать вопросы.

Джек знал, что незадолго до этого в королевской семье случилось сразу несколько несчастий, которые болезненно отразились на Тарквине. Ничего удивительного, что прекрасный и загадочный мистер Маршалл подействовал на мальчика вдохновляюще.

– Я тоже знаком с ним много лет, – поделился Джек, – давным-давно он рассказывал нам истории об этом мире, представляя их фантастической выдумкой. Он не называл имён, но придумывал для всех интересные прозвища. Принцесса из замка на третьей горе, мальчик, который не умеет улыбаться, мудрый король. Нужно спросить Грэйс, она лучше помнит.

– Это я? Мальчик, который не умеет улыбаться? – спросил Тарквин. Неопределённый взгляд вдаль, который годится для ностальгических раздумий, он теперь сфокусировал на переносице Джека.

– Кажется. – Джек замялся. – Я уже точно не помню. Ты ведь сам понимаешь… рассказчики любят приврать, приукрасить, чтобы заинтересовать слушателей.

– Я умею, – настаивал Тарквин. В доказательство он растянул уголки губ. Анатомически улыбка была выполнена правильно: нужные мышцы сократились, появились морщинки вокруг глаз, да и угол искривления губ по отношению к подбородку однозначно указывал на улыбку.

– Мне кажется, тебе нужен подходящий повод, – уклончиво ответил Джек, – тогда улыбка сама получится, без принуждения.

Сумасшедший. Он мог бы отдыхать в мягкой постели, а вместо этого завёл беседу с королём, чтобы покритиковать его за недостаточно правдоподобную улыбку. Когда-нибудь они окажутся в более формальной обстановке и Джек поплатится за своё возмутительное непочтение.

Любопытно, как Грэйс вела себя в таком обществе? Наверняка смущалась и едва могла построить связное предложение.

– А тебе нравится быть рассказчиком? – спросил Тарквин.

– Нравится, – быстро ответил Джек – даже быстрее, чем мозг успел проанализировать вопрос и придумать ответ. – Мне нравится записывать мысли – так их легче упорядочить. Иногда хочется сохранить реальные события, а иногда придумывается что-то неожиданное. Стало нравиться выступать на публике, когда все вокруг замирают и ждут каждое слово. Это какой-то новый вид власти, к которой я прежде не стремился. Мне нравится, что это делает меня особенным. Пусть Самира выбрала меня вовсе не потому, что посчитала достойным, но ведь это малозначительные детали, правда?

– Безусловно, – поддержал Тарквин.