Король уныния

— Найду работу, — рот Ксавьера искривился. — Кто знает? Может, я наконец-то стану продуктивным членом общества.

— Должность генерального директора — это работа.

— Но это не та работа, которая мне нужна!

Я отпрянула назад, ошеломленная яростью его ответа. Его кузены замолчали и уставились на нас.

Костяшки пальцев Ксавьера побелели на краешке стула, но потом он расслабил их. Он глубоко вздохнул и сказал более тихим, напряженным голосом:

— Скажи мне, Слоан. Кто, по-твоему, мог бы принести компании больше пользы? Кто-то квалифицированный, кто действительно хочет быть там, или я, нежеланный наследник, которого поставили туда по умолчанию?

Кто-то квалифицированный. Тон его голоса, тени в глазах…

И вот оно.

Под шутками и упрямством скрывался корень его отказа: страх. Страх неудачи. Страх не оправдать ожиданий. Страх сбежать и разрушить империю, построенную на его фамилии.

Я никогда не замечала этого раньше, но теперь, когда увидела, не смогла не заметить. Это была яркая серебряная нить, пронизывающая каждое слово и лежащая в основе каждого решения. Оно было написано на его лице, закрытом от посторонних глаз, и что-то внутри меня распахнулось достаточно широко, чтобы оно вынырнуло и украло горсть рациональности.

— Думаю, нам нужно выйти и проветрить голову. — Я тут же придумала план. — Мы слишком долго сидели взаперти.

Особняк был огромным, но даже дворец будет казаться гнетущим, если его нельзя покинуть.

Глаза Ксавьера сверкнули настороженной интригой.

— Я думал, мы должны были оставаться внутри и избегать прессы.

— С каких это пор ты делаешь то, что должен?

На его губах медленно и плавно, как мед, растеклась улыбка.

— Хорошая мысль. Полагаю, у тебя есть план?

— У меня он всегда есть.

Все репортеры расположились у входа, что позволило нам легко проскользнуть через задний вход для садовников. На нас были обычные маскировочные очки и шляпы, но они сработали, и мы хорошо вписались в толпу.

Выйдя за пределы территории, мы быстро добрались до ближайшей оживленной улицы, где поймали такси и поехали прямо в Ла-Канделарию, где находятся самые популярные достопримечательности Боготы. Было холодно, но не настолько, чтобы отказаться от поездки.

Как только мы приехали, затеряться в толпе туристов, направляющихся в один из близлежащих музеев или охающих и ахающих над уличными фресками, было легко.

У меня было ощущение, что Ксавьер похож на меня. В сложные времена я не хотела оставаться наедине со своими мыслями; я хотела потеряться в шуме и активности, и позволить миру заглушить мои тревоги.

В течение следующих четырех часов именно этим мы и занимались.

Богота была оживленным городом. Его колониальная архитектура цвета радуги составляла поразительный контраст с окружающими зелеными горами. Музыканты наполняли воздух ритмами реггетона и валленато, а из ресторанов и уличных палаток доносился аппетитный запах лука, чеснока и специй. Не было недостатка в отвлекающих факторах.

Мы с Ксавьером бродили по музею Ботеро, а затем присоединились к бесплатной пешеходной экскурсии по граффити и полюбовались замысловатым дизайном Театра Колон. Когда мы проголодались, то зашли в ближайший ресторанчик, чтобы отведать ajiaco santafereño, местное фирменное рагу из курицы, картофеля, каперсов и кукурузы, а на десерт побаловали себя вафлями oblea.

Мы не говорили ни о работе, ни о семье, ни о деньгах. Мы просто наслаждались нашим первым вкусом свободы с момента приземления в Колумбии, но, как и всему хорошему, ему должен был прийти конец.

Завтра состоятся похороны Альберто, а послезавтра мы должны будем лететь домой. Колумбийские похороны обычно проходят в течение двадцати четырех часов после смерти, но тщательно продуманные пожелания и статус Альберто диктовали более длительные сроки. Международные руководители и главы государств требовали более тщательного планирования, чем обычные гости на похоронах.

— Раз уж мы остались вдвоем, скажи честно, — сказала я, когда мы пробирались мимо ряда разноцветных домов к площади Боливара. — Ты действительно готов бросить все, чтобы насолить своему отцу? — я говорила мягко.

Эмоции Ксавьера, понятно, зашкаливали, но он должен был понять всю серьезность своего положения.

Он вырос в семье миллиардера и не имел ни малейшего представления о том, каково это — жить без огромной денежной подушки.

Он замолчал на долгую минуту.

— Кем хотели видеть тебя родители, когда ты была маленькой?

Я удивилась такому резкому вопросу и честно ответила:

— Они хотели, чтобы я была идеальной светской львицей. Учиться в колледже Лиги плюща, чтобы получить мужа, а не работу, выйти замуж за человека из респектабельной семьи и провести остаток жизни, украшая и устраивая благотворительные вечера.

Во всем этом не было ничего плохого. Просто это было не для меня.