Король забавляется

Испанский гранд и пэр, чей старый титул громок,
О стыд! — Вермандуа, династии потомок;
Брион, чей прадед был Миланским дуком; вы,
Де Горд и Пардальян, любимчики молвы;
И сам Монморанси, цвет общества людского,
Вы все украли дочь у бедняка такого!
Но не пристали вам, сынам таких родов,
Столь низкие сердца под вывеской гербов.
Иль вы не рыцари? Иль мать вас не рожала?
Иль конюха она пред этим обнимала?
Ответьте, выродки!

Горд

Эй, шут!

Трибуле

Где серебро?
Король ведь заплатил вам за мое добро?
Почем на каждого?

(Рвет на себе волосы)

Все вместе с ней теряю!
А если б захотел?.. Она дороже рая.
Он заплатить бы рад!

(Глядя на всех)

Или хозяин ваш
Воображает, что возьму я, что ни дашь?
Он в силах титулом покрыть мое уродство?
Или убрать мой горб, даря мне благородство?
Ад! Он купил меня живьем! Его дела
Жестоки и низки. Его игра подла.
Убийцы, рыцари больших дорог, сеньоры,
Мучители детей и женской чести воры!
Где дочь моя? Она нужна мне! Я хочу
Знать наконец, когда ребенка получу!
Смотрите! Вот рука. Она не знаменита
Орудье бедняка… мозолями покрыта…
И вот, вам кажется, что безоружна месть.
Нет шпаги у меня — но когти все же есть!
Я ждал достаточно. Всему есть мера, право!
Откройте эту дверь! Сейчас же!

Снова в ярости бросается на дверь, защищаемую всеми дворянами. Он борется нисколько мгновений, потом отходит к авансцене и подает там на колени, измученный, без сил.

Всей оравой
На одного меня!

(Заливаясь слезами)

Я плачу, наконец!

(К Маро)

Маро, ты разыграл меня. Ты молодец!
Есть у тебя душа, живое дарованье,
И сердце бедняка есть под ливрейной рванью…
Где спрятали ее? Что с нею? Как узнать?
Она ведь тут? Скажи! Нас окружает знать,
Но побеседуем по-братски. Это можно.
Ведь ты же умница средь челяди вельможной!
Маро! Добряк Маро! Но ты молчишь!

(Ползет на коленях к вельможам)

И вы
Простите мне за все! Я ползаю, увы!
Я болен, я устал. Молю, имейте жалость!
Бывало, я острил. Была обидна шалость.
Но если б знали вы, какая боль в спине!
Как скрючен я горбом! Но это в стороне!
Плохие дни у всех бывают, — а уродам
Они простительны. Служил я год за годом.
Я шут заслуженный. Прошу я, наконец,
Пощады. Вам нельзя ломать свой бубенец!
Над глупым Трибуле смеялись вы так часто.
Мне нечего сказать и больше нечем хвастать.
Отдайте, господа, сокровище мое!
Тут, в спальне короля, вы заперли ее.
Где девочка моя? Пощады! Ваша милость!
Мне делать нечего, когда не сохранилась
Она, мое дитя. Судьба моя горька.
Все разом отнято сейчас у старика.

Все продолжают молчать. В отчаянии он поднимается.